Барлоу, Эйрес, Сайкс, все до последнего. Кроме Кассиди. В том оставалось еще что-то человеческое, он был непохож на остальных. Его интересовало только одно: попасть на судно, уходящее в Южную Америку. Он не хотел разорять города, долбить шлюх и расстреливать в упор безусых подростков.— Знаешь, что это за здоровая сука, которая вцепилась в Барлоу? — спросил И. В.— Не знаю и знать не хочу! — ответил Слокум.— Это их мадам, Элоиза О'Лири. Похоронила не меньше шести мужей и в два раза больше любовников. Больше девушек обратила в грех, чем шанхайский опиум. Содержала публичные дома на всем пути из Уако в Вашингтон. Ее столько же раз выкидывали из разных городов, сколько яблок на дереве. Говорят, она припрятала в сейфе банка в Сакраменто такую коллекцию алмазов, что перед ней бледнеют богатства английской королевы.— Барлоу у нее точно под каблуком, — отметил Ханикатт. И. В. кивнул.— Она ему докучает просьбами играть церковные гимны на губной гармошке, — пошутил он.— Ничего, она тоже играет на его гармошке, — заметил Ханикатт.— Слушай, Хани, ну ты пошутил так пошутил! Послушай, Джон, вот это шутка!Слокум швырнул свою метлу в копыта искалеченной чалой лошади, та испуганно дернулась.— Черт, вы можете заткнуть свои поганые рты на две минуты? — спросил он.И. В. обиделся.— Что на тебя нашло?— Ты!— А что я?— Все и ничего! Никогда ничего толкового сказать не можешь. Болтаешь и болтаешь. Хуже шлюхи.— Я просто хочу взбодриться. Надо же отыскать и светлую сторону.— Да нет светлой стороны, тупая ты задница! Мальчик погиб, ты что, своей башкой этого понять не можешь?— Его никто не заставлял уходить, — сказал Ханикатт. Слокум рассвирепел.— Сукин ты сын, насильник! Он убежал, потому что мы его заставили, и ты это знаешь. Он был вконец перепуган. Мы его уговорили. Он был еще дитя. Посмотрел бы ты на него в тот момент, когда здесь все трахались. Он был настолько потрясен, что едва дышал! Боже милостивый, да что с вами? Вас это не угнетает? Не беспокоит, мать вашу? Вы что, ледяные?— Джон, — прервал его И. В., — расслабься, выпусти пар. Мы не животные, но ничего не поделаешь. Если мы будем до конца наших дней корить себя — мы его все равно не оживим. Жизнь — сложная штука. Мальчик, который берет в руки оружие и садится в седло вместе со взрослыми мужчинами, сам решает свою судьбу. Вэйду не повезло, ему пришла не та карта. Просто…— Ты прав, — отозвался Слокум. — Я вас двоих и не обвиняю. Это ведь я вытолкнул его за дверь. Это я с самого начала решил, что он должен удрать. Меня просто тошнит от этого. Господи, хоть ложись и помирай!Снова взявшись за метлу, он начал выбрасывать помет в конец вагона, откуда Ханикатт выметал его наружу. Потом они кормили лошадей, чтобы, как заметил И. В., «убедиться, что нам хватит навоза надолго».Состав спустился в долину и перешел на запасной путь. Вагон остановился, лошади затряслись друг о друга.— Пора сматываться, — сказал Слокум, сжав зубы; — Все это слишком далеко зашло. В конце этого путешествия нас в любом случае ждет только могила.— Я мог бы сказать то же еще в Монтане, — сказал Ханикатт. В проходе появился Сайкс, его рыжие волосы свисали на запотевшее лицо.— Мы будем стоять на запасных путях до конца дня. Если вы закончили с чисткой лошадей, возьмите мальчишку, найдите подходящее место и похороните его. Лопаты есть в багажном вагоне.Они выбрали место в тополиной роще, находившейся в пределах видимости с поезда. Шлюхи и бандиты высунулись из окон, с интересом наблюдая за ними. Жаркое солнце иссушило листья, которые лежали на земле вперемежку с сережками. Убрав этот лиственный ковер, они вырыли парнишке могилу. Затем опустили туда завернутое в одеяло тело.— Кто-то из нас должен сказать что-нибудь из Библии, — сказал Ханикатт, с надеждой посматривая на И. В.— Давай, — сказал И. В.— А я не знаю.— И я. Джон?— И не я.— Почему? Если ты знаешь, то скажи. Ты зная его, так что имеешь право.— Я убил его. Так что это исключено.И. В. грустно посмотрел на него, вздохнул и раскрыл руки как бы в молитве.— Господи благослови и храни тебя, Вэйд, мальчик мой! — произнес он. — Аминь.Кто-то, высунувшись из окна, сказал что-то. Остальные рассмеялись, но потом замолчали, остановленные одним из их компании.— Жаль, у меня нет гатлинговского ружья, — пожаловался Слокум. — Я бы разнес эти окна из конца в конец.Они опустили тело в могилу, набросали сухую красную землю на останки мальчика. Затем насыпали холм, после чего Слокум стал кидать горсти сережек сверху.— Что ты делаешь? — спросил Ханикатт.— Они мягкие и симпатичные, — ответил Слокум возбужденно, — а цветов у нас нет. А, дерьмо, я и сам не знаю, что делаю.Швырнув последнюю горсть сережек на могилу, он повернулся и зашагал к поезду. 14 Вскоре после заката Слокум был в вагоне-конюшне, когда туда постучал Ханикатт и позвал его.— Что случилось?— Открой дверь. Мы только что узнали, — сообщил Ханикатт, — о том, что в Вайоминге поедем только до Грэнджера.— И куда дальше?— Там мы перейдем на линию «Юнион Пасифик».— И что же?— Мы не доедем до Шайенна. Мы даже не доедем до Грин-Ривер. Мы поедем на запад к Огдену, в Юту. И. В. говорит, что знает Огден как пять своих пальцев. Он считает, что, если все получится, мы сможем вырваться верхом из багажного вагона и скрыться в Уосетских горах. Он уверяет, что мы легко сможем уйти от любой погони. Он знает там полдюжины пещер.— Так и поступим. А где он сейчас?— Барлоу послал его наверх. Там свалился вниз один из тормозных кондукторов. Сломал себе шею и разбился насмерть. Мы даже не остановились и поехали дальше.— Бог мой!Чем больше Слокум думал об этом предложении, тем более разумным оно ему казалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43