— Тот мексиканец никак не мог застрелиться. У него даже ружья не было, — произнес Боб Баском, не обращая внимания на вопрос Джоша.
— Да, не было, но зато он носил с собой нож, — напомнил ему Длинноногий. — И ножом можно убить себя, если знаешь куда пырнуть.
— А ты когда-нибудь пырял, хотел бы я знать? — спросил Гас и, отвлекшись, оставил Калла один на один с мексиканским мустангом.
Сейчас он чувствовал себя рейнджером на Диком Западе и потому жаждал набраться как можно больше всяческого опыта по возможности самоубийства в условиях, когда нависает угроза пленения, чтобы избежать неминуемых мучительных пыток.
— Ни один команч не успеет помешать тебе выпустить кровь из яремной жилы, если ты уже сумел как следует надраться, — сказал Длинноногий. Понимая, что многие рейнджеры знать не знали, что это за яремная жила, он вытянул вверх свою длинную шею и пальцем показал, где она расположена.
— Вот здесь, — пояснил он. — Нужно лишь проткнуть ее шипом мескита либо сильно ударить ребром разбитой бутылки, если под рукой не окажется ножа.
При этих словах Верзиле Биллу Колеману стало немного не по себе отчасти из-за выпитого мескаля, а отчасти от мысли о том, как он всаживает в яремную вену шип, чтобы избежать пыток команчей.
— А я бы предпочел пульнуть себе в башку, если бы успел, — заявил Верзила Билл.
— Это не так просто, — возразил Длинноногий.
Уж если он принял на себя роль инструктора, то ему не нравилось, когда его прерывают. Он считал себя знатоком по части того, как избегать ошибок — если человек вынужден убить себя побыстрее, то он обязан четко знать, как это нужно сделать.
— Только не запихивай ружье себе в глотку, если это не дробовик, — посоветовал он, заметив, как позеленел от подступающей тошноты Верзила Билл.
— А почему бы не запихать? Ведь если запихнуть ствол ружья в глотку, то уж в башку никак не промахнешься, — возразил Эзикиел Мууди.
— Нет, нет, так не пойдет, — настаивал на своем Длинноногий. — Пуля может отскочить от кости и вылететь из уха. А ты останешься вполне живым и тебя можно будет пытать целую неделю. Лучше уж нацелить ствол пистолета в глаз, нажать на курок — и будь здоров, тут уж наверняка мозги так и разлетятся. А если какая-то индейская баба окажется поблизости и откусит у тебя яйца и член, то тебе уже будет все равно.
— Ну, ребята, это уже радостный разговор, — вмешался в беседу майор Шевалье. — Жаль, что Матильда не идет назад, чтобы подобрать черепаху.
— Меня так и подмывает вернуться и еще разок проверить следы, — сказал Длинноногий Уэллейс. — Когда я смотрел их, уже смеркалось. Глянуть еще разок ничуть не повредит.
— Еще как повредит, если те команчи, которые схватили мексиканца, поймают и тебя в придачу, — заметил Джош Корн.
— Как же они поймают? Эти ребята теперь, считай, на полпути к Бразосу, — возразил Длинноногий.
В это время к костру вернулась Матильда. Присев на корточки около черепахи, она с выражением удовольствия на широком лице наблюдала, как та шевелится и извивается, лежа на спине. В одной руке Матильда держала томагавк, а в другой — небольшой охотничий нож.
— Таких черепах не отпускают до первого грома, а то они вцепятся в тебя, — предупредил Эзикиел.
Не обращая внимания на его никчемное замечание, Матильда Робертс схватила черепаху за голову, сильно сжала ей челюсти и полоснула ножом по шее. Все рейнджеры смотрели, как она разделывается с добычей, даже невозмутимый Калл. Кое-кто из них прожил на западных границах всю жизнь и считал себя бывалым охотником, но никому еще не доводилось видеть, как гулящая баба отрезает голову каймановой черепахи.
Черныш Слайделл смотрел на Матильду и ничего не видел. От мескаля он потерял зрение, теперь в течение нескольких часов в глазах у него все будет мелькать и прыгать. На лице Слайделла виднелось необычное родимое пятно — правое ухо было совершенно черным, отсюда и произошла его кличка. Брошенное вскользь замечание Длинноногого о том, что женщины из племени команчей любят откусывать яйца у пленных, ничуть его не обеспокоило. О подобных вещах он наслышался предостаточно, но считал их беспочвенными слухами и досужими выдумками. Однако Длинноногий Уэллейс считался общепризнанным знатоком по части обычаев индейцев и к его словам внимательно прислушивались, даже пока глазели, как Матильда отрезает голову у черепахи.
— Черт побери, когда встретимся с индейцами, нужно перебить и всех их баб, — с негодованием произнес Черныш. — Тогда некому будет проделывать подобные штуки.
— Это еще что, бывают случаи и похлеще, — проговорил как бы невзначай Длинноногий. Он увидел, что у черепахи кровь зеленоватого цвета, если только это была кровь.
Из ее разрезанной шеи вытекала какая-то густая жидкость определенно зеленого цвета. Отрезать черепашью голову оказалось для Матильды не таким уж простым делом. Она раза два-три покрутила голову, ожидая, что та отвалится, как у курицы, но шея у черепахи лишь перегибалась, словно толстая черная веревка.
— А что может быть хуже, чем когда тебе откусывают яйца? — поинтересовался Черныш.
— Это когда у тебя из пуза вытащат кусок кишки и привяжут его к собаке, — стал рассказывать Длинноногий, отхлебывая не спеша по глотку цикоривого кофе. — Потом эту собаку станут гонять по кругу, пока из тебя не вылезет с полета футов кишок, и дадут их пожрать своим сопливым мальчишкам.
— Мальчишкам? Пожрать? — удивился Верзила Билл.
— А почему нет? — ответил Длинноногий. — Они у команчей любят жрать кишки, как наши сопляки падки на всякие сладости.
— Хорошо, что этим утром у меня что-то аппетит пропал, — высказал свое мнение майор Шевалье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175