«Этот нам подходит. Посмотрите на шрамы на его лице». – «Нам больше подходит тот, кто оставил эти шрамы», – ответил второй.
Если речь шла обо мне, то я подошел бы и одному, и другому. Шрамы эти появились на моем лице после неудачного опыта с новым порохом. Патрон взорвался в казеннике, и шайены неделю лечили меня девичьей мочой. Кстати, прекрасное универсальное средство.
Я уже хотел было обсудить с Крисом и его загадочными спутниками методы шайенской медицины, как мое внимание привлек звучный голос крупье. «Делайте ваши ставки, джентльмены!» И я вспомнил, зачем пришел сюда.
Бумажные доллары нравятся мне прежде всего тем, что легко укладываются в подкладку шляпы. При этом они не впитывают пот и надежно предохраняют голову от переохлаждения.
Я успел сделать ставку. Через минуту крупье длинной лопаткой подгреб к себе мои денежки. Оставалось утешиться тем, что шляпа моя полегчала и не будет больше клонить голову к земле, а позволит ей держаться гордо и прямо.
Официант появился за моей спиной как раз в тот момент, когда я понял: в некоторых случаях, если рука вовремя не нащупала стакан виски, она хватается за кольт.
– Вас хочет угостить вон тот джентльмен в углу, – сказал мой спаситель.
Я оглянулся, и Крис кивнул мне с другого конца салуна. Его спутники переглянулись и уставились на меня изучающе.
– Привет, Винн. Что будешь пить?
– Виски.
– Как дела? Устроился куда-нибудь?
– Обдумываю одно предложение, – сказал я солидно. – Местный зеленщик ищет надежного партнера. – Однако говорят, есть и другие возможности заработать, – я перешел к делу и посмотрел в глаза Крису.
– Говорят, – кивнул Крис. – Говорят, что какую-то деревню мухи заели.
– Мухи? – я задумался на секунду. – Это интересное предложение. Вот только не знаю, почем нынче платят за мух…
– Двадцать долларов.
– За каждую муху?
– За всю работу.
– Понятно… – я пытался понять, насколько серьезно говорит Крис.
Он улыбался, но это была извиняющаяся улыбка. Кого он хочет нанять за двадцать долларов? Я спросил:
– А ты сам как? Нашел работу?
– Нашел. Правда, пришлось достать мухобойку. Собираюсь в ту самую деревню.
– Это наша деревня, – произнес, наконец, одиниз его спутников.
– Собираю попутчиков, – сказал Крис.
– Что такое двадцать долларов… – прикинул я. – Не хватит даже на патроны.
– У нас бедная деревня, сеньор, – сказали его спутники. – Мы не можем заплатить больше. Конечно, если вы устраиваетесь в овощную лавку, вам смешно слышать о таких предложениях. Такое хорошее место. Спокойная постоянная работа. На зелень всегда будет спрос…
Двадцать долларов… Тоже деньги. Я слыхал, что Крису приписывали несколько громких ограблений. Улов составлял тысячи долларов. Не мог же он прокутить все деньги так быстро? Значит, все это сказки.
Я еще раз посмотрел в его глаза. Он едва заметно улыбался, видно, представляя меня в фартуке зеленщика.
Черт возьми, а почему бы не предположить, что человек хочет сделать доброе дело? Может быть, чтобы уравновесить другие свои дела. Может быть, ему просто нравится помогать бедным. А может быть, он поклонник мексиканской кухни. Так или иначе, он двигает на юг, куда и мне давно хотелось. Все дальше и дальше на юг.
– Значит, попутчиков собираешь. И как идет набор? – спросил я у Криса. – Много народу записалось?
Он усмехнулся и молча показал один палец.
– Плохо считаешь, – сказал я ему и показал два пальца.
ФЕРМА ПО-ИРЛАНДСКИ
Крис никогда не брался за дела, которые мог сделать кто-то другой.
В детстве ему частенько доставалось от матери. У нее была тяжелая рука, и лентяя-сынка она гоняла со всей нерастраченной страстью молодой вдовы.
Отец его был удачливым рыбаком, пока не пропал во время внезапного осеннего шторма. Они жили тогда на берегу Черного моря, в городе Одессе, на Большом Фонтане. И не было в том городе более славного дела, чем рыбацкий труд. Потому что все жители Одессы – негоцианты и биндюжники, полицейские и воры, актрисы и белошвейки – все они ели рыбу. Крис (тогда его называли Кирюшей) тоже должен был стать рыбаком, когда вырастет. А пока ему приходилось вместе с матерью и сестрами скоблить полы у богатых горожан и таскать на пристани неподъемные корзины с рыбой.
Корзины он таскал легко, а ползать на коленях в чужих домах было для него сущей казнью. Сестра и мать прекрасно справились бы и без него, и Крис долго не понимал, почему он делает эту работу вместе с ними. Ему было двенадцать лет, когда он случайно заметил, каким взглядом следил хозяйский сынок-гимназист за его сестренкой, наклонявшейся над тазом.
Да, двенадцать, и он уже кое-что понимал. Крис дождался, когда мать получит деньги за работу, выждал еще два дня, и только на третий подстерег гимназиста и выдрал его собственным же ремнем с гимназической пряжкой. Выдрал просто так, без малейшего законного основания. Может быть, смутно припомнив из Закона Божия, что «посмотревший на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с ней в сердце своем».
Ему не суждено было стать рыбаком и уходить в море на шаланде или фелюге, потому что он нашел другие способы добывать рыбу. Сначала рыбу. Несколько корзин, поставленных в нужное место и в нужное время незаметно для начальства. Этого хватало, чтобы накормить семью и угостить соседей, а остатки можно было отнести перекупщикам. Потом были ящики с французским вином, разлитым и закупоренным в подвале старого Фишеля. Вино могло быть и португальским, и итальянским – это зависело не столько от пропорций, в которых смешивались сироп, сок, краска и спирт, сколько от наличия подходящих этикеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77