Маккенна удивился тому, откуда мимбреньо узнал, чья именно пуля попала в его симпатичного приятеля. И сделал мысленную заметку: при первой же возможности поговорить с громоздким апачем. В Хачите угадывалась какая-то ментальная сила. Маккенна интуитивно чувствовал это. В свое время его сильно тянуло к Бешу, а теперь ниточка перекинулась на огромного мимбреньо. Со времени их остановки на каменном козырьке Хачита постоянно наблюдал за Маккенной, и шотландец понимал, что апача что-то сильно нервирует.
— Чепуха, — отрезал Пелон, отказываясь признать подобную зоркость. — Как можно отличить пулю, которая попала в твоего друга от любой другой? Но не будем спорить. Кстати, Хачита, может, ты теперь поедешь домой? Мы возражать не будем.
Апач нахмурился. Казалось, он мучительно старается что-то вспомнить и никак не может.
— Нет, — наконец промычал он. — Не думаю, что так будет правильно.
— Да нет же, если хочешь — езжай, — подначивал его Пелон, внезапно объявив, что совсем не прочь избавиться от индейца. — Мне кажется, Беш тоже бы меня поддержал.
— Нет! — крикнул огромный апач. — Не зови его по имени. Никогда не поминай имен умерших! Ты же знаешь, нельзя этого делать!
— Конечно, — сказал Пелон, покраснев. — Тысяча извинений, омбре. Многое забывается, когда помногу лет не навещаешь родственников.
— Смотри, больше не забывайся, — сказал Хачита, пробуя пальцем томагавк.
Но Пелон уже не слушал его, а, подгоняя остальных, садился на коня. Наконец небольшая кавалькада потянулась по извилистой тропе прямо в запретную тишину Яки-Хиллс. В течение нескольких минут они скрылись из виду. За ними не осталось ничего, что бы напоминало о пребывании на каменном козырьке. Только кактусовые воробышки нервно чирикали, быстро атакуя еще теплые конские «каштаны», оставшиеся после поджарых апачских коней. Да, и еще одно. Далеко в пустыне, лежа за нагромождением песчаника юный Микки Тиббс опустил полевой бинокль.
— Буэно, — сказал он и, развернув свою серую лошадку, быстро поскакал вслед за черными товарищами, провожавшими белую девушку с ранчо Стэнтонов. Он ухмылялся, этот Микки, и на это у него были причины. Для семнадцатилетнего мальчишки, бывшего на четверть белым, это была особая ухмылка. Особая и все-таки знакомая. Навязчиво знакомая. Потому что сильно смахивала на оскал черепа.
В ОЖИДАНИИ МИККИ ТИББСА
Местом, которое Пелон избрал для засады на Микки, стал еще один из удивительных апачских «оазисов», позволяющих краснокожим нормально существовать на этих негостеприимных землях. Маккенна всегда думал об этой стране как о пустыне, хотя справедливее было бы назвать эти островки обнаженных скал, кактусов, «испанских мечей», мескита, искривленных как в страшном сне деревцев и травы полупустыней. Местечко, в котором остановился отряд, было более богато, чем остальная территория, но ему, конечно, было далеко до «Нежданного Привала».
Оазис находился у входа в узкий каньон. Из него вытекал типично аризонский ручей, очень чистый, очень звонкий на порожках и плещущийся в глубоких озерцах, а потом исчезающий в песке, чтобы пробить путь под землей, прокладывая свое русло намного ниже поверхности пустыни. Тропа круто свернула вправо и Маккенна увидел впереди зеленый водопад высотой, наверное, футов в пятнадцать. Под ним сверкало зеркало чистой воды, из которого вытекал с-образный ручей, поящий площадку акра в два, на которой росла жесткая горная трава, и покрытый по берегам кустами пиньи, мадроны, карликовыми дубами и ореховыми деревьями, постепенно взбирающимися по склонам каньона. Природная ловушка. Любой всадник, который поехал бы по каньону и завернул бы попить водички, будет немедленно убит, так как возле озерца находились естественные окопы, из которых великолепно простреливалось все вокруг.
Увидев картинку, Маккенна кивнул и повернулся к Пелону. Бандит кивнул в ответ.
— Айе, — сказал он. — Вот здесь и подождем.
— Отменное место, хефе. Единственное: кто поедет снизу, должен заметить, что здесь ловушка. Даже я это увидел, а у меня в крови нет даже четвертой доли апача.
— Так Микки и увидит. Дело в том, что ему не обойти этого места. Подойти к воде придется, неважно, остановится он или нет. Другого пути не существует.
— А может он этого не знает, и попытается обойти нас по какому-нибудь боковому каньону?
— Нет, он придет сюда.
— Понятно. Тогда ты с ним и потолкуешь, верно?
— Конечно. Он — кавалерийский разведчик, и его работа заключается в том, чтобы нас отыскать. Не за наградой же он гонится.
— Я знавал разведчиков, которые ловили преступников за деньги. Да и ты тоже.
— В общем, ты прав. В старые добрые времена такие люди приносили наши головы в корзинах. Но все меняется, Маккенна. Старые добрые времена канули в вечность. Теперь разведчикам больше не разрешают отрезать головы. Офицеру больше чести привести «языка». Людей тошнит от вида крови. Думаешь, мне это нравится? Или тому же самому Микки? Не-ет, у нас в Мексике дела обстоят по-другому. Там я всегда настороже. Но здесь, в Эстадос Юнидос… Ха!
— Очень длинная и впечатляющая речь, хефе.
— Тема мне хорошо знакома.
— Не сомневаюсь. Может, у нас есть немного времени отдохнуть и ополоснуться, прежде чем появится Микки?
— Сначала надо все тщательно обмозговать. Я поставлю Хачиту возле входа в каньон. У этого местечка есть одна неприятная особенность: отсюда не увидишь приближающегося человека, если он скачет снизу, — всадник неожиданно появляется из-за поворота, как это только что вышло у нас.
— Я говорил именно об этом, — сказал Маккенна.
— Знаю я, знаю, но — не бери в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73