Невероятным усилием Маккенна оторвал от себя женщину и, бросив ее в воду, вышел на берег. Словно мятущаяся кошка Салли выскочила за ним следом и вновь обхватила руками. Старатель грубо схватил ее за плечи и яростно стряхнул с себя извивающееся в болезненной горячке тело. Оно тяжело свалилось на землю.
Все еще задыхаясь, с ненормально расширенными зрачками Салли, шатаясь, поднялась на ноги, оглядела заросший травой рукав озера и, внезапно отскочив в сторону, скрылась из вида. Маккенна услышал, как ее босые ноги прошлепали по камням, — женщина спускалась вниз по каньону. И вот наступила полная тишина, в которой раздавалось лишь жужжание редких мушек, да говорок горной куропатки, носящейся где-то над водопадом. Маккенна снова выплыл в главное озеро, выбрался на берег, оделся и присоединился к сидящим у костра Пелону и Маль-и-пай. У него было сильное и крайне дурное предчувствие, что с Салли может произойти что-нибудь ужасное. Но он не мог поделиться своими мыслями с Пелоном и его матерью.
И все же взял кусок резко пахнувшего мяса, чашку омерзительного апачского кофе и, нахмурившись, стал завтракать, пока бандит и старая карга наблюдали за ним, ожидая появления на сцене» сестрички» Салли.
Через полчаса она так и не соизволила появиться. Маккенна вконец разнервничался. Пелон и Маль-и-пай почувствовали неладное. Они смотрели на шотландца больше с подозрением, чем с любопытством. Вскоре бандит соизволил высказаться напрямую:
— Ну и, — бросил он, — что ты с ней сотворил? Что произошло?
— Ничегошеньки! — с жаром проговорил Маккенна. — Клянусь!
— Что случилось? — повторил Пелон.
— Я же сказал — ничего.
— Она за тобой гналась. Это мы видели. Вы уплыли в боковой рукав. Мы знаем ее характер. Она пыталась тебя достать. Взять тебя голеньким. Нам показалось, что и у тебя в голове бродит нечто подобное.
— Ничего похожего! — крикнул Маккенна. — От одной мысли о ней мне становится жутко!
Сверкая глазами, бандит наблюдал за белым.
И, наконец, кивнул.
— Что произошло? — в третий раз потребовал он ответа.
Маккенна понимал, что теперь ему следует быть сверхосторожным. Почуяв неладное, Пелон и Маль-и-пай могли выпустить на волю дикие инстинкты. Напряжение возрастало. Старая скво, не отрываясь, буравила Маккенну взглядом.
— Я отказался от нее, — сказал, наконец, белый. — Она не отставала, и мне пришлось ее отбросить. Она упала. А когда снова поднялась на ноги, то взглянула на меня, как затравленная пума, а затем нырнула в проход между скалами и стала спускаться куда-то вниз по каньону. Я не видел, куда именно, но шаги слышал. По-моему, в ту сторону.
Пелон сурово взглянул на Маль-и-пай и в следующее мгновение вскочил на ноги.
— Боже мой, амиго, — сказал он Маккенне, — тебе следовало раньше предупредить меня. Скорее, быть может, еще есть время.
— Время? — удивился, поднимаясь, старатель. — Для чего?
— Чтобы отобрать ее! — задыхаясь, крикнул Пелон. — Ведь Салли решила отдать то, что предназначалось только тебе, этому болванистому мимбреньо. А он не умеет обращаться с женщинами, не умеет! Мозги у него как у пятилетка! Салли доведет его до умопомрачения!
Он развернулся и легко направился в сторону сторожевого пункта. И тут же остановился. Маккенна едва не ткнулся ему в спину, уставившись на тропу, ведущую в расщелину.
Из притененной утробы каньона на яркий солнечный свет выходил Хачита.
В руках у него бесстыдно-нагая, со свесившимися руками, ногами и болтающейся головой лежала ясноглазая апачская шлюха — Салли.
— Да-э-са, — скорбно вскричал Хачита. — Она мертва!..
ЯБЛОЧКО ОТ ЯБЛОНИ
Как обычно бессвязно, все время запинаясь, Хачита поведал, что произошло. История получилась скверная. Пелон не ошибся. Несмотря на весь свой рост, индеец был, что дитя малое и не имел понятия, как следует обращаться с женщинами. Он был столь велик, непроходимо глуп — ох уж, эта его лошадиная морда! — и настолько робок, что женщины обходили его за версту, а сам он не мог заставить себя подойти к ним. Салли на него и не смотрела, а тут прибежала в каньон, где Хачита поджидал Микки Тиббса. Она появилась залитая солнечным светом, совершенно голая, двигаясь так, что любой мужчина поневоле бы задумался о самых низменных вещах.
Но и тогда Хачита всего лишь сказал ей «привет»и посоветовал поскорее убраться, потому что стоял на страже. Но Салли только рассмеялась и погладила его, а потом заставила положить руки ей на грудь и, ну, вот, так уж получилось, что в следующую секунду они летели в горячий песок, а потом начали кататься, обнимаясь, рыча и подвывая, как дикие звери, и вдруг Хачита обнял ее за шею, чтобы прижать покрепче, но услышал что-то похожее на «хрусь!»… Салли прекратила дергаться и осталась лежать, не мигая, заглядывая куда-то вдаль и одновременно в себя. В ее глазах больше не было жизни, и Хачита, хоть и был непроходимо глуп, все-таки понял, что Йонсен взял ее душу — женщина мертва.
Пока великан рассказывал свою бесхитростную трагедию, Маккенна опустился на колени перед обмякшим телом Салли. Поднял голову и тут же опустил ее. По тому, как она свалилась обратно и кувырнулась на сторону с руки — подбородком вверх, под невероятным углом — шотландец понял, что Хачита в неистовстве первого любовного опыта просто-напросто сломал женщине шею. Глен поднялся на ноги, дослушивая последние слова признания неуклюжего апача. Хачита, как и Пелон, как и Маль-и-пай, со страхом ожидали приговора. В одно мгновение, не веря очевидному, повинуясь какому-то импульсу, все повернулись к Маккенне, надеясь на чудо, на то, что умение и способности белого смогут оживить этот безжизненный хлам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73