Сердце мое преисполнено ее красотой. Я хочу взять ее в свой вигвам.Каким-то внутренним чутьем Кенет понял, что при этих словах Марк Морау старается прочитать мысли индейца по его лицу.— Что же дальше? — спросил мальчик.— Твои родные здесь по соседству.— Это люди моего племени, но не мои родные.— Их кровь течет в твоих жилах, и голос крови призывает тебя присоединиться к твоему народу.— А что дальше?— Ты пользуешься правом находиться рядом со своей госпожой, поэтому тебе несложно, под каким-нибудь предлогом, заставить ее отстать от отряда или заманить ее от своих объездом направо или налево. Если твои узнают о существовании такого плана, то они засядут поблизости и отрежут трапперам путь к отступлению. Они действуют заодно с отрядом Северо-Западной компании, люди которой поддерживают мои интересы. Бледнолицая красавица последует со мной, а ты, сбросив с себя иго унизительного рабства, отправишься дышать свободным воздухом в шалашах черноногих.— Не могу я изменить женщине с глазами лучезарными, как восход солнца, — возразил индеец тревожно.— Ну, послушай же, у тебя будут лошади, ружья, стальные блестящие ножи, ведь один их блеск ослепит твоего врага. Назначим дело на завтра. Если же завтра окажется неудобно, то на послезавтра, и так далее, пока не представится случай.— Восход Солнца имеет доброе сердце, она очень добра к Волку. Кривой Язык, ее сердце не лежит к тебе.— Неужели сын краснокожего дошел до того, что полюбил свой ошейник? Неужели цепь для него мать, ошейник — отец?— Ты подстрекаешь меня ко злу, — сказал Волк с горечью.— Пустое! Дело в том, что ты слишком нерешителен и не заслуживаешь свободы, — бросил Марк с явным презрением.— Это речи лживого языка, — возразил Волк.— Глупый мальчишка! Неужели ты не знаешь, что за тобой строго присматривают, что охотники имеют приказание убить тебя, как дикого зверя, в случае, если ты вздумаешь бежать?— Не верю, — возразил Волк.— Затяни же свою узду покрепче и да будет твое имя позором для храбрецов твоего племени.— Кривой Язык, я обдумаю твои слова, и если найду их хорошими, то поговорю с тобой другим языком.Его вера в бледнолицых, видимо, поколебалась. Морау умел найти слабую струну. Он влил яд сомнения в него, и яд работал и производил брожение. Волка терзала борьба, в которой любовь к Сильвине противостояла врожденной ненависти к белым и рабству.— Теперь, когда ты начинаешь чувствовать, как мужчина, я скажу тебе еще больше. Этот Кенет Айверсон…— Великое сердце! Храбрец из храбрецов! — прервал Волк с живостью.— Да, в нем есть искра мужества, — отвечал Марк с горечью, — но не в том дело. Видишь ли, приятель, мир тесен для нас двоих. Меня не очень огорчит, если я увижу его скальп в вигваме одного из черноногих.— Если он твой враг, почему же ты не убьешь его?— По-моему, гораздо удобнее употребить для этого пустячного дела чужую руку, и это будет твоя рука, если только у тебя на это хватит храбрости.Было довольно светло, так что Кенет мог рассмотреть, что Марк совсем пригнулся к Волку, чтобы видеть выражение его лица.— Будь я на твоем месте, — возразил Волк с гордостью, — никогда не стал бы просить другого о том, что сам мог бы сделать. Разве у тебя нет карабина? Нет ножа?— Волк, — сказал Марк, — видел ли ты, как змея проворно скользит в высокой траве? О ее присутствии узнают только тогда, когда она поднимет голову, чтобы ужалить. Мне желательно тихо отделаться от этого человека. Он должен почувствовать удар, но ему не следует знать, откуда и кто его нанес.После короткого молчания Марк продолжал:— Мне случалось не раз подмечать, как твои глаза останавливались на этом великолепном револьвере и на этом кинжале в серебряной оправе. Один знаменитый доктор сказал, что это оружие имеет свойство неизменно приносить успех тому, кому оно принадлежит. Люди твоего племени знают, что доктора в минуту вдохновения произносят слова истины и мудрости. Сын черноногих, теперь это оружие принадлежит тебе, возьми его, и пусть бледнолицый, державший тебя под позорным игом, научится страшиться его!Кенету казалось, что он слышит, как бьется сердце молодого индейца. Все, к чему стремились инстинкты дикой и страстной натуры мальчика, было возбуждено. Он уже давно мечтал иметь кинжал и револьвер. Для него они были дороже золота. Он поднял правую руку, но она бессильно опустилась, он опять поднял ее, протянул, с лихорадочной торопливостью схватил орудия смерти, с любопытством принялся рассматривать их богатую серебряную насечку и наконец заткнул их себе за пояс.— Может быть, — заговорил он с жаром, — может быть, от этого оружия солнце осветит пути Кривого Языка и мрак спустится на путь его врагов. Волк оживляется, чуя добычу. Он не вернется в свою нору прежде, чем не лизнет крови. Бледнолицый, дело кончено! Мой путь лежит — иду!С быстротой зверя Волк исчез, прежде чем Кенет догадался о его уходе. Наступившее затем молчание известило его, что кровавый договор заключен. Тогда он направился к своему лагерю, размышляя о только что услышанном. Глава XIIТАИНСТВЕННЫЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ Возвратившись в лагерь, Кенет удивился, что не было часового, прежде стоявшего на дороге. Теперь становилось уже светлее, и он мог хорошо различать предметы. Он подошел ближе к тому месту, где стоял часовой, и окликнул его по имени, из опасения, чтобы он не выстрелил в него, приняв за неприятеля. Не получив ответа, Кенет подумал, что часовой заснул, и, ни о чем не подозревая, смело подошел к нему. Каково же было его удивление, когда он увидел, что часовой лежит на земле, растянувшись во весь рост.— Бедняга, — прошептал он, — усталость его одолела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95