Он пользовался заслуженной славой знатока лесов, равнин, гор, рек и озер. Внешность его производила впечатление такой честности и открытости, что заставляла всякого сразу проникаться расположением к этому человеку.В то же время в чертах его лица, загрубелого от трудов и непогод, выражалась твердая воля. Голос также выдавал в нем человека твердого и решительного. Обыкновенно он имел величавый вид, но иногда эта величавость сменялась глубокой скорбью. Надо упомянуть о двух особенностях его характера: Саул Вандер полагал, что легкомыслие и хвастливость недостойны человека, и с трудом переносил, когда ему противоречили.В минуту представления его читателю Саул Вандер сидел у входа а палатку и чистил оружие, необходимое для его промысла. Около него стояла молодая девушка, которая по красоте форм и изяществу осанки заслуживала особого внимания. Небольшого роста, но прекрасно сложенная, она напоминала образцовые произведения древних ваятелей. Идея о совершенстве естественно связывалась с классическими очертаниями ее головы и шеи, восхитительно грациозных, и ее ног и рук, которые по тонкому изяществу линий могли бы стать предметом зависти самых знатных дам.У Сильвины Вандер был маленький ротик, белые, как слоновая кость, зубы, розовые щеки под легкой тенью смуглой кожи, увеличивающей их красоту, быстрые проницательные глаза, тонкий изящный нос и ямочка на подбородке; все это обрамлялось роскошными волосами, которые игривыми локонами раскинулись по ее плечам. Облокотившись о плечо проводника, она являла с ним разительный контраст. В ней все дышало чувством, кротостью, красотой во всем ее совершенстве; в нем же все говорило о силе, отваге, энергии во всей ее полноте.— Видишь, малютка, я все привожу в порядок, чтобы снова отправиться в путь. Старику Саулу нельзя пребывать в праздности, а не то он быстро заржавеет, — сказал проводник, приостановив работу и с любовью посмотрев на дочь.— А знаете ли, папочка, о чем я думала? — спросила Сильвина после некоторой паузы.— Да как же я могу знать, что промелькнет в твоей очаровательной головке в течение дня или минуты? Просто какая-нибудь блажь, в которой и смысла, может быть, не найдешь, так, что ли?— Совсем не так, я решила отправиться с отрядом, — сказала Сильвина и вдруг, выпрямившись и скрестив руки на груди, затопала ножкой.Старый проводник Саул уронил замок карабина, который усердно чистил куском кожи из лани, и, бросив взгляд на прекрасного ребенка, разразился продолжительным и звучным хохотом.Она перенесла эту веселую вспышку так спокойно и кротко, как только можно вообразить.— Саул Вандер, — сказала она наконец, — когда вы насмеетесь вдоволь, мы возобновим разговор и увидим, можно ли нам сойтись в мнениях. Кажется, я сообщила вам свое серьезное намерение.— Конечно, милая дочка, ты высказала свое намерение, — кивнул предводитель отряда охотников, пожимая плечами.— Я хочу идти с отрядом, — повторила Сильвина упрямо.Вандер слегка насупил брови, но, встретив взгляд Сильвины, усмехнулся.— Продолжай, продолжай, Розанчик: люблю тебя слушать; твой голос словно, серебряные колокольчики, звучит в ушах старого Саула— Отец, вы должны слушать его каждый день и круглый год, и это непременно будет, или я не буду вашей чародейкой, — произнесла Сильвина, лаская белыми ручками загорелое лицо предводителя охотничьего отряда.— Другой такой чародейки, как ты, я и не знаю, — сказал Саул с гордостью.— Этот вопрос я обдумывала долго и всесторонне, — продолжала молодая девушка, — и наконец решила, что мне необходимо сопровождать вас в будущем походе. Правда, я еще молода и мало приучена к лишениям, но, — прибавила она с жаром, — я уверена, что смогу приучиться к тому, что вы выносите.— Для этого нужно пройти целую школу, а ты, бедное дитя, будешь разбита после первого же дня похода с отрядом.— Ну уж этого не будет, — возразила она, решительно тряхнув кудрями.— Подумай только об опасностях жизни охотника на бобров, — возражал проводник, нежно глядя на нее.— Именно об этом я думаю день и ночь, милый, дорогой папа, — отвечала она кротко. — Когда вас нет со мной, я все говорю себе: вот теперь отец проходит сквозь темные ущелья, вот он устраивает западни вблизи опасных засад черноногих. Может быть, в эту минуту он ранен, и некому поухаживать за ним. Ах! Эти мысли часто отнимают у меня сон.— Верю, что ты, Розанчик, очень любишь меня, — сказал глубоко тронутый Саул.— И сомневаться нельзя, Саул Вандер, я люблю вас сильно-сильно, — подтвердила она, рассеянно проводя пальцами по своим маленьким зубкам, как по клавишам фортепиано.Потом, скрестив руки на груди, она твердо заявила:— Все-таки я пойду с отрядом.Затем Сильвина перевела взгляд на группу палаток, белые конусы которых раскинулись вниз по реке; она увидела двух всадников, подъезжавших к ним верхом на лошадях. Один из них ехал на большом караковом жеребце, другой на маленькой лошаденке с длинной и щетинистой шерстью. Их сопровождала собака исполинских размеров и нелюдимая с виду. Старший из всадников, сидевший на лохматой лошадке, был выше среднего роста; он был худощав, но с крепкими мускулами, живые глаза, выдающиеся скулы, рот оригинальный, почти как у записного шута, довольно большой, с горбинкой нос и выпуклый лоб, волосы на голове и бороде огненно-красного цвета. Одежда этого человека была покрыта изрядным слоем пыли и грязи. Как бы низко ни стоял этот человек по отношению ко временным житейским благам, лицо его красноречиво доказывало, что он был и хотел быть счастливым, не заботясь о внешних обстоятельствах, наперекор лишениям и опасностям жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95