А в случае чего – пепелищем станет вся эта земля, все украинские села и города. Такова тактика доктора философии Ганса Шпейделя. И среди исполнителей его воли – ои, оберст Иоахим Тиссен.Тиссен закурил сигарету и нервно выбросил догоравшую спичку.Но здесь не все будет уничтожено. Войска фюрера начнут отсюда, из этих степей, неслыханное доныне наступление на север и восток и разгромят большевистские дивизии. Быстрее бы строились укрепления, быстрее бы фюрер присылал новые, мощные бронированные машины – славу и гордость Германии. Быстрее бы…Тиссен сжимал пальцы, покусывая длинный мундштук.Шофер наклонился к рулю «Оппеля». Солнце осветило задумчивое, сосредоточенное лицо полковника, выглядывавшее из-под высокой фуражки с гитлеровским орлом. Согнутая тень оберста упала на землю. Она напомнила Василию большую хищную птицу.– Можно? – капитан Харих осмелился испросить разрешение зажечь папиросу.– Курите! – сухо отозвался Тиссен.Долгое время ехали молча.– Эти скоты работают так, словно неделю не ели! – промолвил Тиссен, указав рукой на овраг. – Останови машину!Оберст-инженер, гауптман и переводчик подошли к людям, которые копали ров. Конвоиры подтянулись, словно проглотили шомпола.– Кто выбросил меньше всего земли? – спросил оберет у немца с автоматом.Солдат указал на сгорбленного крестьянина лет шестидесяти, с впалыми щеками. На окрик конозоира крестьянин подошел ближе.У Василия задрожали губы.– Ну, и герой у вас переводчик! – насмешливо протянул оберет в сторону коменданта и смерил Роберта презрительным взглядом. – Этот человек – симулянт! Он не хочет работать! Он понесет за это кару!Роберт повторял слова Тиссена, подавив в себе желание убить оберста, убить коменданта. Командование требует, чтобы он, Василий, добыл схему оборонительных рубежей противника, и вот сейчас, когда представляется удобный случай… «Возьми себя в руки, Вася!»Оберет вынул пистолет и, не целясь, выстрелил в несчастного старика. Тот упал, закрыв грудь обеими руками, и кровь хлынула у него между пальцами.– Заберите его… – распорядился Тисеен солдатам. И к Роберту: – Я стреляю лишь раз! Скажи им… Так будет с каждым, кто не выполнит нормы!.. Поехали!Теперь гость оживился, разговорился, даже начал улыбаться, все чаще поворачиваясь лицом к коменданту.«Видно, оберсту надо было повидать кровь, чтобы развеселиться, – думал Роберт. – Вот он, представитель «высшей расы»!»Слушая оберста, усмехался и Харих. Он все время поддакивал своему высокому гостю.– Иначе нельзя! Мы должны превратить Харьков в «замок», – гость сжал руку в кулак. – Этим «замком» мы запрем украинские просторы от большевистских армий. Этим «замком» мы закроем от россиян Донбасс!.. Четыре, даже пять, понимаете, Харих… пять оборонительных рубежей с севера, а на востоке Донец – и мы создадим перед Харьковом неприступную крепость, русские не пройдут на Украину.– Так, так! – соглашался комендант.– А Белгород мы тоже превратим в неприступный северный бастион Украины! – торжественно провозгласил оберст и мечтательно вздохнул. – Припомните мои слова, гауптман. Вот здесь решается судьба войны!– А американцы и англичане, случайно, не высадят десант во Франции? – осторожно осведомился Харих.– Иллюзия… Как они могут высадить десант, если в наших руках вся Украина, если наши дивизии в Орле, в пяти километрах от Ленинграда! Нет, англо-саксонская плутократия не способна сейчас на такой шаг.– Так точно, господин оберст!..Перед глазами Роберта возникла окровавленная рука убитого старика. Кровь! Сколько крови уже повидал Василий! И снова готовится, видно, большая битва. «Северный неприступный бастион Украины». Это Белгород. Харьков – «замок», как образно выражается оберст, – думал Роберт. – Это, наверно, термин из стратегического плана. Четыре, а то и пять оборонительных рубежей до Белгорода и Тамаровки, до Харькова. Да еще с запада, в пятидесяти километрах от Харькова, копают оплошные противотанковые рвы. Оберст пророчит на этой земле бои, которые решат исход войны».Надежды на второй фронт во Франции нет. А хорошо, если бы, наперекор мечтам оберста и самого Гитлера, союзники высадились. До зимы, может, и война закончилась бы. А если оберет прав, если корабли и десантные суда не перейдут Ламанш в этом году?.. Будет труднее. Свыше 250 дивизий стоит против Красной Армии. «Русские – мастера воевать зимой…»–сказал оберет Тиссен. Роберт стиснул зубы. «Еще и победить думает, фашистская гадина. Москву хочет брать!.. Не выйдет по-твоему, оберет! Строй, не строй рубежи… Ты увидишь, какого жару дадут тебе наши и летом, даже без другого фронта, господин оберст!» – хотелось ему выкрикнуть громко.Вместо этого Роберт представил себе, как вечером он пойдет к Орисе. Та заведет патефон, а он тем временем подготовит сообщение, а потом на чердаке выстукает о своем путешествии с о беретом, про рвы. и траншеи, передаст и слова, которые слышал от гостя из главного штаба. Все это пригодится для тех, кто будет вскоре штурмовать «неприступные бастионы» и ломать «замки», открывать «ворота» «а Левобережную Украину, в Донбасс, к Днепру.От этих мыслей у Василия стало спокойнее на сердце. Впервые за время работы у Хариха он почувствовал, что рисковал не напрасно, натянув на себя личину Роберта Гохберга. Но, поймав на себе пристальный взгляд быстрых выцветших глазок оберста, Роберт смутился. А что, если оберст заподозрил его, если прикажет Хариху, чтобы тот пристальнее проверил, кто такой его переводчик? А может, оберет сам сообщит в гестапо, что переводчик Хариха – человек ненадежный?..Мимо мелькали телеграфные столбы, пригорки, устланные зеленым травяным покровом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31