«Что это? Проверка?.. Так я и брошусь к твоим бумагам! Жди! А может, ему просто лень сидеть над отчетами?..» – напрягал свою мысль Василий.Переступив с ноги на ногу, он опросил:– Можно идти?– Идите.Роберт направился к полицаю Омельке. Тот был дома, хлопотал по хозяйству.– Почему в шинели? Весна на дворе! – поздоровавшись, спросил Роберт.– Весна! Какая там у мужика весна! Вот руки чуть не закоченели, – пожаловался Омелько. – Погреться бы, так дома и капли нет.– У меня немного есть! – ударил по карману Роберт.– Спиртик? – у Омельки даже глаза расширились, и он почесал кончик носа. – Он у меня с утра чешется, чует, чует близко чарку. Прошу, будьте гостем… Жены сейчас нет. Но сало, яйца и лук найдутся, все первейшая закуска! Надо уметь жить при любой власти…Омелько засуетился в хате. Под припечком он достал из черной формы для хлеба яйца, затем побежал в сени и вернулся с большим куском сала и с луковицами.– Чего бы еще?– Да ничего больше не надо.– Чистый? – допытывался Омелько, поглядывая на бутылку.– Наичистейший, девяносто шесть градусов.– Я привык не смешивать с водой, а то спирт сразу становится теплым. Лучше запить потом. О!.. Да вы изрядно, – говорил Омелько, а сам смотрел жадными глазами и шмыгал носом.– Пейте на здоровье…– А вы?..– И я немножко… Я на голову слабый. Да еще вечером у нас работа с комендантом. А комендант, сам знаешь, не любит, когда его помощники в чарку заглядывают, – он прикусил губу, поняв, что сказал лишнего.– Вы, немцы, все такие!.. Выпил с наперсток – и с копыт… В Одессе привыкли к виноградному кваску. Разве это вино?Омелько опрокинул чарку, запил водой и погладил по животу:– Аж дух захватывает. Видно, что чистый… Кушайте, – потчевал он гостя, закусывая салом и луком.– Комендант просил, чтобы кто-нибудь из надежных ребят протопил его дом, – рассеянно проговорил Роберт.– Надежного парня надо? – Омелько перестал жевать и удивленно поглядел на Роберта. – Кого бы послать? А что, если я?..– Можешь и ты…– Вот спасибо. У самого капитана! А ну, еще по одной пропустим.Омелько выпил еще полчарки. «Льет, как в бездонную бочку», – подумал Василий.– У самого капитана! Будет сделано, господин Роберт.– Капитан человек уже пожилой…– Ну! – не дал и договорить Омелько, положив обе руки на грудь Роберту. – Если я взялся, будет порядок… О чем речь! Вытоплю печь и сам трубу закрою. Для капитана, да не сделать!..И он запел: Вы не вейтесь, русые кудри,Над моею больной голо-во-о-о-ой… Роберт уже побаивался, что полицай совсем опьянел. Но тот был в своей форме – веселился, однако разума не терял.Вечером Роберт зашел на квартиру коменданта. Омелько сидел около огня. Тепло и спирт совсем разморили его.– Ой, смотри, увидит тебя Харих таким – беда будет! – напомнил Роберт.– Как будто уже дотлело, – прищурил пьяные глаза полицай, приглядываясь к углям.– Закрывай трубу и пойди скажи дежурному, что ты свое сделал, – посоветовал Роберт.– Точно! Самому капитану Омелько услужил. Хе! Самому капитану…– Молодец! – похвалил Роберт, взяв полицая за плечи. – Так и солдату скажи. А капитану под градусом не попадайся на глаза.Омелько вышел.
…Возле крыльца квартиры коменданта Хариха стоял солдат и сладко позевывал. Была как раз та ранняя утренняя пора, когда часовому, который стоял с трех до семи часов, очень хотелось спать.– Так рано, господин Роберт, – высунул он из-под поднятого воротника свой нос.– Гауптман вчера говорил, чтобы я пришел пораньше. Нам в путь надо собираться, – сказал Роберт и словно ненароком спросил:– А господин Харих давно выходил из помещения?– Они ночью не выходят… – усмехнулся солдат.Постучали в окно, но комендант не отозвался. Роберт забарабанил в стекло сильнее. Молчание. Часовой и переводчик переглянулись и начали стучать каблуками в дверь.«Неужто угорел так, что и подняться не может?» – подумал Роберт. Просунув руку в незапертую форточку, он освободил от засовов оконные рамы и потянул их к себе. Окно открылось, и Роберт с часовым залезли в комнату.Харих лежал без сознания, согнувшись, с раскрытым ртом. На губах его выступила желтоватая пена.Солдат начал шептать слова молитвы.– Господин Харих! – тряс коменданта за плечи Роберт. – Открой настежь двери и другое окно… – распорядился он. – Что с вами, господин Харих?..– Хороший был гауптман! – безнадежно мял овою фуражку часовой.– Хороший! – передразнил Роберт солдата. – Спасать человека надо!..Роберт встревожился не на шутку. Смерть коменданта сейчас была ни к чему. Харих как будто уже стал доверять своему переводчику. Он пригодился бы еще разведчику. А теперь гестаповцы начнут выяснять причину смерти коменданта, нитка потянется к полицаю Омельке, а от того, возможно, и к пану Роберту. Это было ужасно! Василий сделал только первые робкие шаги в работе. Он может еще многое узнать для командования. Тут формируется танковая армия. Где будут основные силы армии? Это станет известно в свое время. Ах, какая неприятность!.. Этот Харих оказался слаб на голову, совсем как котенок.Гохберг разостлал перед открытой дверью ковер, вместе с солдатом положил на него обмякшее тело коменданта и принялся делать ему искусственное дыхание.Так прошло десять минут; комендант наконец, приоткрыл левый глаз.– Что? – спросил он шепотом, увидев перед глазами лицо переводчика Гохберга. – Где я?..– Если бы не господин переводчик, вы бы умерли! – проговорил солдат, подавая коменданту пузырек с нашатырным спиртом. – Понюхайте, будьте любезны…Харих так чихнул, что часовой даже вздрогнул.Комендант взялся руками за голову и усталым, незнакомым голосом промолвил:– Голова раскалывается на куски… С чего бы это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31