Капитан Зуев согласился на него исключительно в надежде, что баптист сам откажется от выполнения и этого боевого задания, как от всех предыдущих.
— Значит, договоримся так, — сказал он. — Если баптист пойдёт на операцию, за все последствия отвечаешь ты, Папа Шнитов. А если откажется, тут уж я его без промедления в трибунал! И чтобы я тогда слова от тебя в его защиту не слыхал!
О принятом решении до поры до времени никому не было сказано. В случае отказа Щукина идти на задание вместе с Охрименко должен был отправиться командир отделения Самсонов.
В назначенный день и час все было вновь приведено в боевую готовность. В «секреты» ушли снайперы. Пулемётчики проверили свои «станкачи». За час до выхода разведки Папа Шнитов явился в землянку 1-го взвода, где находился Щукин. В присутствии нескольких бойцов, отдыхавших после наряда, он объявил Щукину приказ сопровождать Охрименко в походе за «языком».
Щукин опешил. Не менее его были поражены слышавшие слова Папы Шнитова солдаты.
— Как же это? — пролепетал Щукин. — Я же не смогу стрелять… И оружия в руки не возьму. Нельзя мне…
— Стрелять, может быть, и не понадобится. А нужно будет — без тебя обойдёмся. Стрелять у нас есть чем, — отпарировал Папа Шнитов.
И он объяснил удивлённым слушателям суть задания Щукина.
— Прошлый раз, — сказал он, — Охрименко приволок фашиста, но мёртвого. Задушил по неосторожности медвежьими своими лапами. Вот и надо на этот раз проследить, чтобы такого больше не случилось. Обеспечить, иначе говоря, выполнение евангельской заповеди «не убий!». А кто же из всей роты лучше тебя, Щукин, может провести в жизнь евангельскую заповедь?! Никто! Разве не так, а?
Щукин не отвечал. Он стоял, опустив голову, нервно теребя руками подол гимнастёрки. В землянке раздался хохот. Посыпались возгласы:
— Во поручение! «Не убий фашиста!»
— Даёт наш замполит!
— Чем крыть будешь, Щукин?!
— Чего молчишь? Отвечай!!!
После этих слов в землянке воцарилась тишина ожидания. Щукин молчал.
— Повтори приказ, — сказал командир отделения Самсонов.
Стало ещё тише. Не поднимая головы, Щукин произнёс:
— Приказано обеспечить выполнение заповеди «не убий!».
— Вот и выполняйте её, боец Щукин, — сказал Папа Шнитов.
Привычная для всех улыбка вновь появилась на его лице.
— Маскхалат получите у старшины роты. В двадцать три часа ноль-ноль надо быть в землянке у командира роты для получения инструкций.
— Слушаюсь, — тихо ответил Щукин и вышел из землянки.
Разговор с Охрименко, которого Папа Шнитов нашёл возле полевой кухни, был не легче, чем разговор со Щукиным.
— На кой хрин мени оцей бабтиск? — Охрименко только так произносил это мало ему знакомое слово. — Вин же все дило загубыть! Де це вы бачылы, шоб солдат-развиднык йшов в бойовый пошук без зброи? Да я краще одын пиду за фрицом! Не треба мени вашого бабтиска!
— Тебе «не треба», а для дела «треба», — настаивал Папа Шнитов. — На твою осторожность в обращении с «языком» надежда плохая. А кроме того, есть и другие соображения.
— Ну, якшо це наказ…
Охрименко лукавым взглядом посмотрел на Папу Шнитова поверх котелка, из которого продолжал есть кашу. Он отлично знал, что Папа Шнитов убеждать приказами не любит, а в таком деликатном деле, как разведка в тыл врага, куда Охрименко вызвался идти добровольно, и вовсе не станет его неволить.
— Якшо це наказ, — повторил он, вытирая рукавом шинели усы, — тоди прийдеться з бабтиском. Наказ е наказ…
Но Папа Шнитов приказывать не стал. Он применил другое средство воздействия, к которому, надо сказать, до этого случая не прибегал никогда.
— Для меня это нужно, Охрименко, чтобы ты пошёл со Щукиным. От себя лично прошу. Так что, если можешь, уважь.
— Чому же зразу не казалы? — обиделся Охрименко. — Тай розмовы бы не було.
* * *
В назначенное время Охрименко и Щукин, оба в маскхалатах, один с автоматом на груди, другой безоружный, явились в землянку командира роты. А ещё через час, после тщательно проведённого инструктажа, разведчиков вывели в траншею. Перед тем как вылезти из неё, Щукин зашептал молитву и начал креститься. По команде командира роты «вперёд!» Охрименко сгрёб его сзади за ноги, приподнял и выложил на заметённый снегом бруствер.
— Ни пуха ни пера! — торжественно произнёс Гамильтон.
— «Если смерти, то мгновенной, если раны — небольшой», — пожелал командир роты.
— Не подведите, ребята, — попросил Папа Шнитов.
— Бабтиска бог не выдасть, а мене фашист не зъисть! — весело отвечал Охрименко.
Разведчики поползли.
Так началась операция «Фанера». Название это было не случайным. Шагах в ста позади штаба полка противника, до которого предстояло добраться разведчикам, стоял в снегу большой лист фанеры. Он служил единственной стенкой полевого офицерского «туалета» и имел назначение ограждать от нескромных взглядов солдат авторитет их начальников, вынужденных иногда принимать не самые горделивые позы. Непосредственно за фанерой начинался небольшой лесок. Николай Максимилианович резонно полагал, что в леске за фанерой лучше всего дожидаться появления кого-либо из фашистских офицеров. Правда, на этот раз, после исчезновения схваченного Охрименко и Тимохиным обер-лейтенанта, можно было ожидать, что возле фанеры установлен постоянный пост или что офицеры будут отправляться к ней по меньшей мере попарно.
Ночь выдалась исключительно удачная. Непроглядное, иссиня-серое небо лежало на снегу свинцовым грузом. Свет взлетавших над немецкой передовой ракет потерял свой магниевый блеск, стал жёлтым и размытым. Лишь какое-то мгновение после того, как разведчики отползли, виделось на снегу белое колыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81