На следующий день я доложил фон Ригеру:
— Контейнер с документами пропал. Вот микрофотопленки. Агент «Меркурий» передал, что переговоры с американцами не состоятся. Рузвельт одержал верх. В последних числах этого месяца в Тегеране начнется конференция глав правительств Соединенных Штатов, Советского Союза и Англии.
Я не мог скрыть это от шефа, потому что косой Франц присутствовал при разговоре с агентом. Но теперь мне было известно, с какой целью Динглингер и Скорцени направляются в Тегеран.
Еще на корабле, по пути в Вильгельмсхафен, я мучительно думал о том, как сообщить нашим о готовящемся покушении на глав правительств. Никогда в моих руках не было такой жизненно важной информации. И никаких средств для передачи!
Только одна слабая надежда: Дрезден, Эрих Бауэр, антифашисты. Может быть, у них есть какая-нибудь связь с нашими?
Глава тринадцатая
ДВЕ ГЕРМАНИИ

1
Немецкое радио не сообщило о том, что 6 ноября советские войска освободили Киев. Но в доме на Вальштрассе это стало известно немедленно. Я пытался представить себе, как пехота и танки форсируют Днепр. Танки подымаются на крутой берег, бойцы в мокрых шинелях видят высоко над обрывом золотые купола Лавры. И вот наши уже идут по разрушенному Крещатику, по бульвару Шевченко, по Владимирской, и бронзовый Кобзарь приветствует их среди облетевшей листвы университетского сквера.
Но, несмотря на радостное известие, я был в отчаянии. На службе, дома, на улице я думал только о Тегеране.
Прошло две недели после встречи с Эрихом Бауэром. В прошлое воскресенье я находился в море. Может быть, Эрих приходил в парк к зеркалам смеха? Придет ли он еще раз?
Наконец настало воскресенье. Народу в парке было немного. Зеркала смеха занимали небольшую аллейку за тиром. Хлопали духовые ружья. Им мало стрельбы на фронте — надо еще здесь!
Двое мальчишек смотрели на свои растянутые в ширину отражения. Этим ребятам действительно не мешало бы потолстеть. Важная фрау с девочкой взглянула в зеркало, изумилась, оттащила девчонку за рукав. Чтобы не выделяться, я добросовестно скорчил рожу перед выпуклым зеркалом. Проходившая мимо женщина с кошелкой гневно посмотрела на меня:
— У всех горе, а этот бездельник развлекается! На фронт бы его!
Эриха я увидел у соседнего аттракциона. Он стоял, облокотившись на загородку, у качелей «Пикирующий бомбардировщик». Мальчик и девочка взлетали высоко в воздух. Потом самолетик с черно-белыми крестами на плоскостях стремительно шел вниз. В это время надо было выбросить мешочек с песком и попасть в мишень на земле. Там было несколько кружков с надписями: «Москау», «Ленинград», «Лондон», «Бирмингам».
Я стал рядом с Эрихом и тихо сказал:
— Ничего себе, игрушку придумали!
Он будто не слышал. Медленно повернул голову:
— А, Карл! Все-таки пришел посмотреться в кривые зеркала?
— Где мы можем говорить?
— Здесь, конечно. Пришли за рекомендацией на «Заксенверк»?
— Мне не нужна рекомендация.
— Так и думал, — сказал он.
— Слушайте, Эрих, и запоминайте. Пансимо — провокатор.
Я медленно перечислял фамилии уже арестованных и тех, кого назвал Пансимо. Эрих следил за полетом качелей.
— Вы запомнили, Эрих? После завода пишущих машин возьмутся за ваш. Обвинение — сбор военно-промышленной информации.
Он и бровью не повел, всё наблюдал, как летают его ребята. Качели остановились.
— Генрих, Эльза! Хватит на сегодня!
Мальчик и девочка выбежали из-за загородки к отцу.
— Вы остаетесь? — спросил он. — Нам пора.
— Может быть, выпьем по кружечке пива? — предложил я, уже теряя всякую надежду установить с ним контакт. — Здесь, рядом, пивной павильон...
— С детьми? Что вы, Карл!.. И вообще мне тут надоело. Послезавтра пойду в кино на Фридрихштрассе. Шикарная картина — «Любовь пирата». Купил два билета на пятичасовой, в двадцать пятый ряд, а жена не может. Досада! Ну, доброго вечера!
И он ушел по аллейке неторопливо, вразвалочку. Дети бежали впереди. Теперь я уже не сомневался: мне назначена явка.

2
После нашего выхода в море косой Франц проникся ко мне почтением. В самых высокопарных выражениях он доложил шефу о моих решительных действиях, а Динглингеру похвалил его самого:
— Ты голова, Готфрид! Я всегда это говорил. Ты нашел именно такого моряка, какого хотел шеф.
Готфрид снисходительно принял очередной комплимент.
— Да, шеф тобой доволен, Макс. Он сказал: если следующее задание выполнишь не хуже, можешь рассчитывать на повышение и награду. Кстати, сегодня познакомлю тебя с двумя твоими подопечными. Там еще будет женщина, но ее я не знаю.
Подопечные — власовцы, Пелевин и Ковров, — уже два месяца жили при штаб-квартире шефа. Их подготовка была закончена, теперь они проводили дни за картами, проигрывая будущие гонорары. Хмурый, коротконогий Ковров прятал глаза, говорил вполголоса. Осенью сорок первого года он перебежал к немцам и дослужился до чина подпоручика в РОА. Видно было, что он боится предстоящей поездки. Пелевин — уголовник, приговоренный советским судом к десяти годам тюрьмы за грабеж и убийство, — бравировал. Ему, мол, все равно, лишь бы хорошо платили. Развинченный, как на шарнирах, он хмурил узенький лобик, чуть заметно шевеля ушами.
— Интересно, какая у меня будет жена? — спросил Пелевин. — Хорошо бы, не очень старая.
Я прикрикнул на него:
— Стать смирно! — Коверкая русский язык, объяснил: — Если захочешь приставать к ней, она будет выпускать тебе кишки. Это есть немецкий фрау, твой начальник.
О будущей «жене» Пелевина — Ирме я знал только то, что она из прибалтийских немцев, свободно говорит по-русски, служила надзирательницей в женских бараках Заксенхаузена, а сейчас выполняет где-то личное задание шефа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142