Зато богато уродились каштаны. Эти лакированные драгоценности в зеленых коробочках с шипами всегда привлекали только ребят. Сейчас каштаны собирали взрослые. Несъедобный конский каштан стал пищей. Горькая мука из каштанов была не хуже тех отрубей с опилками, из которых выпекали хлеб для населения. А сельскохозяйственный комиссариат господина Велле ежедневно отправлял в Германию и передавал воинским частям вагоны пшеницы, бочки масла, грузовики мясных туш.
По этим делам мне приходилось бывать в интендантстве. Там я встретил корветен-капитана Вегнера.
Поверх рукавов его морской тужурки, как у бухгалтера, были натянуты нарукавники.
Вегнер обрадовался мне:
— Что ж не заехали ни разу, пан Пацько?
— Да все дела, герр корветен-капитан. А что делает боевой офицер кригсмарине в таком прозаическом учреждении?
Оказалось, медицинская комиссия признала его негодным к строевой службе. Он не стал возвращаться в Германию, где нет ни родных, ни близких знакомых. Остался у сестры и ежедневно ездит сюда на работу. Уже и личное дело переслали в интендантское управление. Видно, просидит тут до конца войны.
— А вы думаете, это будет скоро? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Кто знает? Похоже, что так. Русские отступают, а англичане вряд ли предпримут что-нибудь серьезное.
— Пожалуй, — сказал я. — Жаль будет, если вы встретите так бесславно нашу победу.
Он улыбнулся:
— Четверть вашей немецкой крови бурлит сильнее трех четвертей русской. А я уже навоевался предостаточно.
После этого разговора мы еще встречались в интендантстве, но к политическим темам больше не возвращались.
Работа по снабжению армии открывала широкие возможности. Зная дневные нормы солдат, не трудно было установить количество личного состава в частях, размещенных поблизости и проходящих по железной дороге. Столбики цифровых групп улетали в эфир. Дешифровать их могли только в разведцентре. Но скоро я узнал, что к нашим шифровкам прислушиваются не только друзья.
Мне сказал об этом майор Лемп. Я возвращался в город из земхоза по Юго-западному шоссе. Нескончаемым строем шли вековые липы. Их кроны временами перекрывали дорогу, по которой катился мой старенький «фольксваген». И хотя октябрь был теплый, липы пожелтели за одну ночь.
С пригорка, где липы расступались, открылась в косых лучах справа от дороги усадьба за потемневшим кирпичным забором. До войны тут был дом отдыха. Сейчас, как сообщала стрелка, прибитая к дереву, — «Общество любителей зимней охоты». На окнах нижнего этажа — решетки, на крыше — антенна. Какая же именно дичь интересует этих «любителей»?
До ворот усадьбы оставалось метров триста, когда оттуда выскользнула машина. Я попросил шофера прибавить ходу, но где нам было угнаться за приземистым стремительным «BMW»!
Через минут десять я снова увидел эту машину. Шофер снимал колесо, а рядом нетерпеливо топтался Лемп.
— Добрый вечер, герр майор! Пересаживайтесь ко мне!
— Спасибо. Лучше составьте мне компанию, пока этот болван будет переставлять свое проклятое колесо.
Мы медленно прогуливались под липами.
— Наша встреча очень кстати. Хотел специально искать вас... — сказал Лемп.
— Всегда к вашим услугам, герр майор!
— Так вот, дорогой Тедди: вы, вероятно, знаете, что где-то в городе прослушивается русская радиостанция.
— Вполне возможно. При чем же тут я?
— Не торопитесь. Станция пока не обнаружена. Вы понимаете, что абверу хотелось бы опередить службу безопасности.
— Вы связаны с абвером? Никогда бы не подумал.
— Не валяйте дурака, Тедди. Если поможете мне, заработаете хорошие деньги. Этот способ спокойнее вашего.
О своей работе в абвере он говорил вполне откровенно. Я знал еще от Веденеева о постоянной борьбе между гитлеровскими секретными службами. Сейчас Лемп пытается переманить агента СД. А может быть, советского подпольщика?
— Но послушайте, Ферри! — Я умышленно назвал его уменьшительным именем. — Откуда мне знать о подпольной русской радиостанции? Я занимаюсь пшеницей и скотом.
— Вот-вот, — сказал он, — ваш предшественник тоже увлекался махинациями с пшеницей. Его расстреляли и взяли вас. Мне плевать — русский вы или немец. Можете оставаться русским, но не забудьте о моей просьбе. Кстати, если понадоблюсь вам срочно — летите сюда, в «Общество любителей». Скажете, что вы специалист по набивке оленьих чучел. Вас проводят прямо ко мне.
Машина Лемпа была готова. Мы условились встретиться через два дня в гостеприимном доме Семенца.
Утром по главной улице прогромыхала тачка, нагруженная хламом. Среди ржавого железа поблескивали никелированные шары отслужившего свой век супружеского ложа, а впереди, как пушка, торчал рыжий валенок. Тачку катил немой носильщик Панько.
За Бугом, у того места, где в него впадает заболоченная речушка Бужанка, носильщика остановил вышедший из своей кузницы кузнец. Он показал знаками, что кое-какое железо может ему пригодиться. Тачка вкатилась в кузницу и через несколько кинут снова появилась на улице. Панько продолжал свой путь, а кузнец сваливал лопатой угольный шлак в закуток за горном.
Из этого закутка ночью была извлечена рация с батареей БАС-80. Потом кузнец и его семья улеглись спать. Младший сын устроился на чердаке. Через слуховое окно ему была видна улица до самого поворота. В эту светлую ночь можно было разглядеть каждый камешек на дороге и даже толстую лягушку, которая вылезла на берег понежиться при свете луны. В звучном по-осеннему воздухе раздался паровозный гудок, и потом еще долго слышался перестук колес дальнего эшелона. А в каморке кузнеца тихо постукивал радиотелеграфный ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142