На бровке установлен АГС, за ним сидят взводный с зампотылом. За их спинами стоят солдаты. Зампотыл дает длинную очередь по озеру. Все смотрят на воду.
Взводный: - Я ж тебе говорю, нет тут ни хрена. Уходим.
Зампотыл: - Сейчас. Подожди. Еще разок.
Он снимает с плеча "муху" с тандемным зарядом - огромная такая болванка, похожая на фаустпатрон - и еще раз стреляет вверх по реке. Бровка сотрясается. Сидельников хватается за грудь. На ладони у него лежит маленький осколочек.
Зампотыл: - Вон она, вон она, лови!
Мутный вбегает в реку, пытается поймать плывущую кверху брюхом здоровую рыбину.
Взводный: - Давай быстрее, упустишь!
Солдаты свистят, орут, улыбаются. ("Лови, Мутный! Ноги не промочи!")
Сидельников: - Лови, лови!
Мутный хватает рыбину за жабры, поднимает её над головой.
Зампотыл: - Во, какая! О, какая! Я ж говорил - форель! "Нету ничего, нету ничего!" Давай!
Он снимает с плеча еще одну "муху", снова стреляет. Все открывают шквальный огонь по воде, взводный бьет из АГСа, все орут, кричат, улыбаются и шпарят по воде почем зря.
Они идут цепочкой по дороге, шаг в шаг. Зампотыл первый, за ним взводный, потом солдаты. Зампотыл поднимает руку, взвод останавливается, некоторые приседают.
Зампотыл: - Где этот придурок? Он один у вас такой, или все дегенераты? Смотри. Это сапер. Они тут ночью разминировать пытались.
Он показывает на воронку. Рядом с воронкой валяется сапог, ремень с подсумком и шапка. Еще что-то непонятное, кроваво-костистое... Это части человека.
Зампотыл: - Нечего хоронить даже, только шапка вон... У него на подсумке гранаты висели, сдетонировало все... Ладно, пошли.
Солдаты идут по дамбе. Зампотыл останавливается, за ним останавливаются все.
Зампотыл: - Вот они.
На том берегу что-то невообразимое. Все поле в воронках, ни одного целого дерева, от шквального огня они все превратились в щепки, а между воронками, вперемешку с землей, лежат разорванные трупы. По полю разбросаны бушлаты, какие-то белые тряпки. На берегу лежат две ноги оторванные по пояс, рядом - тело без головы, вода играет руками, сгибает-разгибает их в локтях. Мертвый человек сидит, обняв расщеплённый пень.
Зампотыл: - Здесь Басаев из Грозного уходил. Человек шестьсот их было. Всю ночь утюжили.
Взводный: - Ты ходил туда?
Зампотыл: - Нет. Комбат. Он на это поле пленного чеха гонял. Тот ему трофеи носил - тридцать тысяч, пока не подорвался. Здесь сейчас миллионов баксов лежит, наверное.
Взводный: - Как пойдем?
Зампотылу: - По бетону до конца, там след в след. Вдвоем.
Идут по минному полю.
Солдаты стоят на дамбе, смотрят вслед офицерам.
Солдат: - Подорвутся. Че они?
Сидельников: - За деньгами.
Солдат: - А. У нас пацаны лазили.
Сидельников: - И че?
Солдат: - Кто приносил, а кто так... Двое у нас подорвались. Там не пройти. Лепестки с вертолета разбрасывали, как пшено. Комбат тут чеха одного гонял... Шиш его расстрелял потом. Вон там, за дамбой валяется...
Зампотыл аккуратно переворачивает мертвого чеха, роется у него в карманах, достает деньги, снимает с него автомат и идет к следующему. Неподалеку орудует взводный.
Костерок. Солдаты жарят рыбу на дамбе. Взводный с Зампотылом тоже сидят около огня. Взводный держит в руках пачку баксов, рассматривает их на свет
Взводный: - И эти тоже. Бэнк оф Ичкерия. Привет от Басаева.
Кидает деньги в огонь
Мутный: - Фальшивые?
Взводный - Ага.
- Мужики, идите сюда! - кричат им с конца дамбы.
Они подходят. На бетоне лежат две светловолосые женщины. Смерть почти не изуродовали их и даже после гибели их тела лежат как-то удивительно по-женски, не страшно.
Рядом с телами на корточках сидит солдат. Он смотрит в лицо одной из женщин.
Солдат: - Это Ирка. Ирка, моя соседка. Со мной на одной лестничной площадке жила. Я у неё на дне рождения каждый год бухал.
Взводный: - Ты откуда?
Солдат: - Из Питера.
Он протягивает к женщине руку.
Зампотыл: - Не трогай. Могли заминировать.
Солдат смотрит на него, затем все же проверяет её карманы, находит паспорт
Солдат: - Точно. Шевелева Ирина, Ленинград, Мойка 15. В жизни бы не поверил.
ЗТМ.
Зима. Идет снег. Колонна въезжает на поле в Ханкале. Солдаты, скукожившись, сидят в силовых бэтэров. Начинается несильный обстрел. Солдаты спрыгивают с брони на землю, садятся под колеса. Сидельников с Мутным стаскивают с брони две двери, составляют их клином. Получается отгороженный от ветра угол. Пиноккио разводит костер. Они ложатся в жижу за дверьми, пытаясь укрыться от ветра.
Обстрел. Работает бэтэр, двое солдат стоят у выхлопных труб и греют выхлопом варежки. По всему полю горят костры, солдаты лежа греются у них, спрятавшись от ветра за снятыми с петель дверями. Очень похоже на концлагерь.
На бэтэре скукожившись сидит солдат. Один из тех, что греет перчатки, окликает его: - Романыч! Вставай. Замерзнешь.
Романыч не реагирует. Он совсем закоченел. Тогда один из солдат несколько раз ударяет его прикладом:
- Вставай, животное! Подъем! Че оглох, сука!
Романыч поднимает голову, смотрит на солдата. У Романыча отсутствующий затуманенный взгляд, словно его глаза покрыты отвратительной пленкой. Он почти ничего не соображает. Голова склонена набок, как будто у него уже совсем не осталось сил держать её прямо, из носу свисает вечная сопля. Руки скрючены, автомат болтается на ремне. Его можно бить, резать на части или рвать пассатижами - все равно он не будет двигаться быстрее, не начнет соображать. Романыча скоро убьет.
От его вида и заторможенности солдат у бэтэра совсем взбесился. Он начинает бить его автоматом:
- Вставай, сука! Че не понял, гандон? Подъем, животное!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29