— И все же мне жаль вас с вашей порочной философией — по крайней мере вы были искренни. Берите вашу вымученную «тройку» и благодарите Бога, что я сегодня добрый… Но знайте, по конкурсу вы наверняка не пройдете.
Не дожидаясь объявления окончательных результатов, Артем вернулся домой, как казалось ему, на щите и без меча. Он уже перестал мечтать о поступлении, будучи уверенным, что сорвется по конкурсу…
Третий день юноша не выходил из своей комнаты. На душе было муторно. Перед мысленным взором вереницей проходили все обиды школьной поры, доставляя новую боль и досаду. «Я не такой, как все, — он словно делал для себя открытие каждый раз, когда на него нападала хандра. — Почему у других все получается легко и естественно? Что знают они такого, чего не знаю я?.. Когда кончатся все эти назидания и наставления на путь истины, которые лишь вводят в заблуждение и еще больше запутывают?!» Сейчас, как и когда-то в школе, Артем не мог понять, почему говоря правду, во всяком случае ту, в которой сам лично был убежден, неизменно становился предметом насмешек и издевательств. «Выходит обществу, и не только детям, но и взрослым правда не нужна?» — он вновь ощущал себя «белой вороной», и безысходность, словно яд, медленно парализовывала его мысли и чувства.
Ко всему прочему Артем был подавлен перспективой военной службы — нескончаемой, в его понимании, череды унижений и притеснений. Он предощущал гнетущую атмосферу унылой в своем однообразии казармы с назойливо-дотошным старшиной, озверевшими под конец службы «дедами»…
Но Судьба распорядилась по иному, подкинув Артему счастливый билет.

Глава 8
Не веря в Бога (как малыш не подозревает о существовании, пусть и в прошлом, своего прадеда, так зачастую и взрослый человек не догадывается о существовании Бога), Артем искренне верил в Случай, который иной раз неожиданно улыбался ему.
Вот и теперь фортуна вдруг оказалась на его стороне — Артема приняли в университет: среди почти десятка набравших равное количество баллов предпочтение отдали ему как единственному абитуриенту «из провинции».
Какое-то восторженное и вместе с тем боязливое чувство — чувство ожидания чего-то незнакомого, доселе им неизведанного, охватило Артема, когда его, едва сошедшего с автобуса с огромным старомодным чемоданом и стопкой не поместившихся в нем книг, окатила мощная волна жизни большого города.
Узковатые панели улиц кишели людьми. Словно муравьи в большом муравейнике горожане сходились лицом к лицу, иногда сталкивались друг с другом, но молча, словно не замечая визави, обходили друг друга. Каждый был занят собой, своими заботами и проблемами, обращая внимание на других постольку, поскольку это ему было необходимо.
Безразличие людей и полное отсутствие знакомых не пугало Артема. Наоборот, это освобождало от пут множества условностей, характерных для маленького города — никто не лез в душу, не приставал с советами и просьбами, настырно не приглашал сходить с ним куда-нибудь. Артем предпочитал оставаться незамеченным, растворившись в толпе, не ждал и не желал помощи от кого-либо, лишь бы не мешали.
Он направился к невзрачному частному домику неподалеку от университета, где останавливался во время вступительных экзаменов. Комната, которую Артем снял, поражала своей убогостью. Она была карикатурна: три на два метра прогнившего пола с щелями, куда спокойно можно просунуть палец, голая железная кровать, стул, развалившаяся тумбочка с хламом внутри, оставшимся от прежних съемщиков, потрескавшаяся от сырости грубая штукатурка стен, местами покрытых плесенью.
Фанерный потолок почти касался макушки головы Артема, а дверь не запиралась — на ней и вовсе не было замка. Тем не менее другого выбора у новоиспеченного студента практически не было: через два дня начинались занятия и нужно было срочно обзавестись хотя бы временной крышей над головой.
Хозяйку, сгорбившуюся под тяжестью лет маленькую старушку с живописно крупным носом, Артем подкупил своей солидностью и «взрослостью суждений». В обед она принесла ему жареный куриный окорок и маленькую банку варенья.
— А ты, я вижу, уже устроился: вещи разложил и даже прибрался, — кряхтя и жалуясь на свою немощь, говорила она, заглядывая совсем не вяжущимися с ее дряхлостью живыми глазами в каждый уголок, словно искала там кого-то.
Она похвалила Артема за аккуратность и вдруг неожиданно произнесла:
— Надеюсь, молодой человек, женщин домой приводить не будешь.
Артем даже покраснел от смущения и не нашелся, что ответить.
— Я никогда не сдаю комнату девицам — пусть лучше она пустует. Все беды в этом мире исходят от женщин, — старушка тяжело повернула голову, плутовато посмотрев на Артема снизу вверх. Артему показалось, что она даже подмигнула ему. — Если хочешь добиться чего-либо в жизни, обходи этих тварей стороной. Завлекут тебя всяческими хитростями в свои сети, век не выпутаешься.
Слова старушки-женоненавистки долго не давали Артему заснуть — он был в том возрасте, когда простое слово могло окрылить или, наоборот, сразить наповал. Не ведая того, это, давно уже изжившее свой пол и потому, наверное, ополчившееся на женщин существо, задело юношу за самое больное место. Артем никогда не пользовался успехом у противоположного пола. Назвать его красивым и даже просто симпатичным было нельзя — он принадлежал к тому типу людей, черты лица которых с первого раза не запоминаются. Он был не красив и не уродлив, однако казалось, что на лице у него чего-то не хватает. Главное — у него не было выразительного взгляда, более того, глаза немного блуждали, как у подвыпившего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41