Раненная догнавшей ее пулей птица-перебежчик все-таки долетела, предупредив своим появлением о близости противника. Через полчаса вражеская техника и многочисленная пехота попытались ворваться в село. Благодаря неожиданному гостю ребята избежали лишних жертв.
С тех пор человек и беркут стали неразлучными друзьями, вместе пробирались по суровым тропам войны, деля скромный солдатский пай и беспокойный отдых, пока однажды Арен не забрал его с собой домой в город, в краткосрочный отпуск.
Воспользовавшись недолгой отлучкой хозяина, птица, видимо, пожелавшая разведать незнакомую ей местность, выбралась через форточку во двор и была затравлена местной пацанвой собаками. Отчаянно сопротивлялся беркутенок, но силы были неравны… Опьяненных от первой крови собак все больше охватывала жажда разорвать птицу…
Арен едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться, собирая по всему двору окровавленные перья. Он захоронил их вместе с растерзанным тельцем…
Впоследствии Арен, человек склонный к рефлексии, часто вспоминал птицу-друга: его воображение живо рисовало неравную, жестокую схватку, без правил и намека на честь и благородство, с остервенелым противником. От этого щемило под ложечкой, заглушая боль от трех ран, полученных на войне.
Бывали моменты, когда он чувствовал самого себя затравленным жизнью и обстоятельствами, и чувство безысходности без видимой, конкретной причины охватывало его. Война и неопределенность будущего истерзали его нервы, исподволь опустошили изнутри. В душе образовался некий всезасасывающий свищ — в нем бесследно исчезали нормальные человеческие чувства, побуждения, надежды…
Война кончилась, однако боль души и растерзанной памяти у многих осталась навсегда. Это боль памяти тех, кто пережил своих друзей, кто под шквалом огня волочил их — раненых и, увы, мертвых. Эта боль мучает долго, до конца жизни.
Не скрашивает воспоминаний и то, что война закончилась победой. Ведь война — явление, противоречащее человеческой сути…
1995 год

Ночь на посту
…Ночью стреляем без предупреждения: хотя разделительная полоса заминирована и сторонам дана установка «не воевать», возможность диверсионных вылазок не исключается. Впрочем, почти во всех случаях тревога оказывается ложной — на посты забредают животные: косули, дикие козы, реже — медведь.
Ночь на посту — время… философское. Не только предельного напряжения — физического и душевного требует она, но и настраивает на размышления об извечных вопросах о Боге, человеке во времени и пространстве, о жизни и смерти… Изучая долгими ночами звездное небо, часто видишь падающую звезду и думаешь, что звезды, как все живущее, не вечны, и что они, выполнив свою миссию, уступят место другим.
Умирая, звезды падают вниз. Люди же возносятся, наверное, чтобы жить дальше, в другом измерении, в другом качестве… И быть может, это качество для нас конкретно определяется сегодня здесь, на этом горном посту, и зависит от того, насколько мы будем просты и откровенны в отношениях друг с другом, насколько будем преданы своей земле, народу, семье — тем высшим идеалам, ради которых лучшие из нас готовы пожертвовать и жизнью…
Ночь продолжалась. Мы с Тиграном Багдасаряном напряженно вслушиваемся в тишину.
Фактически мы — на краю света, на краю земли, вернее, на краю своей земли.
Впереди — пропасть, как в прямом, так и в переносном смысле. На той стороне стоят такие же вооруженные люди, ставшие по воле судьбы и случая нашими кровными врагами. Ступив на тропу войны, мы готовы без раздумья и предупрежденья стрелять друг в друга. Хотя по большому счету человек человеку, наверное, все-таки — не волк, и во всем, в данном случае, виновата война. Это она разводит людей по разные стороны баррикад, часто не спрашивая фамилии их и национальности. И всякое еще может случиться: хрупкая ленточка перемирия — это далеко еще не пограничные столбы, вкопанные в землю и скрепленные надежным, долговременным договором…
Спереди раздался отчетливый треск, разом прервав все мысли. Мы с Тиграном переглянулись и, выждав определенную паузу, открыли огонь — ночью стреляем без предупреждения. Невидимый враг заметался, о чем свидетельствовал беспорядочный шум опавших листьев и веток. Неожиданно он выскочил прямо на нас -…косуля.
Она была метрах в пяти-шести. Не хотелось лишать жизни Божью тварь, но товарищи не поняли бы меня, моего бездействия — придется стрелять… Не целясь, нажимаю на курок — осечка!.. Такое случается не часто. Зверь скрывается в темноте ущелья — значит, на то была воля Божья.
Ночь на посту продолжалась…
1996 год

Чужой счет
(рассказ написан на основе дневниковых записей арестанта)

Глава 1. В «ТЕМНИЦЕ»
Где-то снаружи возилась мышь. Узник ловил себя на мысли, что почти с нетерпением ожидает приближения полуночи, когда все вокруг затихает и отчетливее становятся писк и царапанья зверька. Он давно уже пытался заманить грызуна к себе, привязывая к нитке кроху хлеба и проталкивая ее в щель между дверью и полом.
Лелея надежду на удачу, Вадим даже придумал ему имя — Чико.
На четвертые сутки повезло наконец. Заключенный был на седьмом небе от счастья, бережно сжимая в кулаке теплое, пушистое тельце. Он поселил зверька во внутреннем кармане куртки, делясь с ним скудным тюремным пайком — кусочком хлеба и кружкой воды. Общение с Чико, самым родным в эти минуты существом, помогало Вадиму коротать время, которое, кажется, само было узником в этом странном жилище и лишь поневоле, вяло хныча, выполняло свой долг, потому что рядом поселили человека, срок которого должен непременно отсчитываться…
Сам карцер, которым пугают заключенного в любой тюрьме, просторнее и гуманнее «темницы»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41