войны обнаружили, что методы мало изменились, а именно методы и определяли характер войны. Впрочем сербский народ оказался достойным таких методов, и в его среде так до конца войны и не возникло серьезной опозиции готовой предложить новый курс не на словах, а на деле. Все формально оппозиционные группы фактически были частью все того же партаппарата. Эти группы апеллировали не к „духу“,а к „животу“ людей, получая этим популярность в практически полностью материалистическом обществе. В этом обществе воинский подвиг, вещь прежде всего духовная, оказался глупостью, а суета ради денег, престижа и развлечений стала идеалом и тем самым интриганство, обман, трусость и предательство стали обычной вещью в этой войне, и первую очередь на сербской стороне. Поэтому нет смысла удивлятся той легкости с которой эта сторона поддавалась манипуляциям различных центров мощи. Аморальность на войне наказуема, и не случайно, что и в наиразвращенных периодах античности одним из главных требований к воину была честность по отношению к своим товарищам и командирам. Как писал Геродот об обычаях древних персов, что главные требования к воспитанию их детей заключались в „умении натягивании лук и говорить правду“. Очевидно, что в новом „цивилизованном“ обществе такие требования стали не только предрассудками но и уголовно наказуемыми деяниями. Военная организация ЮНА и опыт войны.Осада казарм ЮНА в Хорватии. Без всякого сомнения, ЮНА всю войну в Хорватии вела с многочисленными ошибками — стратегическими, оперативными, тактическими. Здесь нельзя подменивать понятия и сводить все к местным успехам ЮНА, нивелируемых ошибочной политикой сверху. Подобная политика была результатом столкновений различных интересов на югославском верху, но любая армия на любой войне с ходом боевых действий все больше освобождается от влияния политической власти. Предательство в политике играет большую роль в поражениях ЮНА, но ведь предательство политиков было бы невозможно без согласия военных кругов — их активной помощи или их пассивного соглашательства.ЮНА показала в этой войне все болезни армии социалистического государства. Эти болезни, разумеется, характерны в той или иной мере для всех современных армий и это подтверждает их причины. Лежат они в полной бюрократизации командования и самой воинской жизни, что приводит, в конечном итоге, к негативному отбору в армии. Современная же мировая военная модель ведь по сути появилась лишь в XIX веке, но именно в социалистических армиях она достигла своего логического развития. Не является новостью для того, кто служил в такой армии, что сила воли и самостоятельности часто падает с движением вверх по служебной армейской лестнице. Множество мелочных бюрократических крючков останавливают движение способных боевых командиров, но пропускают ловких интриганов и осторожных бюрократов. Это опять-таки характерно для почти всех современных армий, и не случайно, что лучшие военные кадры появляются в войне, когда становиться, не до «крючков», но до конечной цели. Однако, сама социалистическая идеология со всем своим догматизмом и абсурдом еще больше отягощает военную жизнь. Ныне эта идеология отнюдь не исчезла, но как бы выродилась в теорию «миротворческой» армии. Ее перенасыщенность западным духом тождественна во многом тому, что насаждалось в советской или в югославской армиях, и если кому-то от этого легче, то и современные западные армии в положении ненамного лучшем. Но есть разница в том, что за западными армиями стоит финансово-политическая олигархия Запада, тогда как социалистические армии этим олигархиям уже мало нужны, и это предопределило их судьбу. Нельзя, конечно, во всем уравнивать югославскую и советскую армии. Если последняя до 1991 года не раз участвовала в боевых действиях, да и опыт второй мировой войны был немалым, то первая, выросшая на партизанских традициях второй мировой войны, свой боевой опыт могла черпать лишь из нескольких операций против уже отступавших немцев и их местных союзников, что относится прежде всегда на кровопролитный и весьма неудачный прорыв Сремского фронта 1944 года. Тем не менее, параллели между этими армиями провести можно и нужно. Их общая слабость лежала в генералитете. Большую роль в ЮНА, в ее успехах югославской войны играло ее командное звено роты — батальона. В генеральских же верхах часто подменялось отсутствие воли к победе многочисленными таблицами и формулами, но те, даже будучи нужными, не могли применяться теми, кто просто не хотел воевать, а тем более защищать свой народ. Все здесь ясно и понятно, и бессмысленны кивки на политиков, с которыми многие генералы делали общее дело, порой со знанием или пониманем большинства остальных офицеров. Дабы не быть голословным стоит привести свидетельства тогдашнего полковника Милисава Секулича, ставшего позднее генералом в Сербском Войске Краины и автора нескольких книг. Описанная им сдача 32-го Вараждинского корпуса в сентябре 1991 года вполне доказывает паралич системы ЮНА. И 1990 и 1991 годы хорватская власть проводила планомерную политику по ослаблению мощи этого одного из наиболее оснащенных корпусов ЮНА, и потому нередко называвшегося танковым. В то время, как из корпуса массово дезертировали военнослужащие албанской, хорватской и словенской национальностей, а нередко мусульмане и македонцы, на командные должности ставились по приказам с военного верха, в основном офицеры-хорваты. Корпус тогда употреблялся для «миротворческих» функций, то-есть для разграничения вооруженных сил местных сербов и хорватов, тогда как нападения МВД Хорватии на силы Вараждинского корпуса скрывались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136