Но в таком случае незачем было ему сидеть и ждать кого-то на поляне.
Внезапно майора осенила догадка, ан даже стукнул пальцем себя по лбу.
«А Вульф? Почему именно в этот день Вульф выходил в лес? Что это — случайное совпадение или… явка? Интересно, был ли лесник на той поляне, где останавливался Либих? Похоже на го, что Вульф и есть связующее звено. Фигура подходящая».
— Срочно вызвать ко мне Вощина, — распорядился Ярута. — Немедленно. И сейчас же отправьте машину за Шумиловой.
Майор с нетерпением ждал Наташу. И как только она вошла в комнату, он спросил:
— Вы смогли бы указать место, где Вилли собирал хворост? В лесу не заблудитесь?
— Что вы! Я же лесовичка, Николай Степанович! Раз пройду — запомню каждое дерево.
Еле-еле забрезжил рассвет; в лесу было сыро, между бурых стволов сосен еще стлались седые космы тумана; воздух был напоен густым запахом хвои, гнилой листвы и набухающих почек.
Машина остановилась на просеке. Майор велел шоферу возиться около мотора, солдатам петь, «чтоб вся германская земля слышала», а сам с лейтенантом Вощиным и Наташей отправился разыскивать поляну.
Наташа без труда нашла и показала пенек, на котором вчера Либих выкурил трубку.
— Николай Степанович, — сказан лейтенант, — Вульф тоже приходил на эту поляну.
Майор улыбнулся.
— Что вы говорите? И он тоже, конечно, сидел на этом пне?
— Сидел, — удивленно глядя на Яруту, кивнул лейтенант.
— И перешнуровывал ботинки?
— Откуда вы знаете?
— И тоже курил?
— Курил. Но я вам, кажется, об этом не докладывал?
— Ну, это нетрудно догадаться. Но давайте лучше займемся этим пнем, на котором непременно всякий прохвост считает своим долгом отдохнуть.
Пень стоял на краю небольшой вырубки, метрах в ста от проселочной дороги. Это был громадный обомшелый дубовый пень, вцепившийся в землю корневищами, как паук лапами. На срезе мох был несколько примят — свидетельство того, что на нем недавно кто-то сидел. Ярута внимательно осмотрел печь и пространство вокруг него.
— Как вы думаете, что это? — показал он на втоптанные в наст какие-то черные клочки.
Вощин наклонился, осторожно дотронулся до них.
— Пепел. Бумажный пепел.
— И как по-вашему, что это значит?
Лейтенант пожал плечами.
— Это значит, что кто-то из них сжег бумагу, — сказал майор.
— Но почему обязательно кто-то из них? — возразил Вощин — Мог ведь и кто-нибудь другой?..
— Во-первых, пепел этот еще свежий. Во-вторых, обратите внимание, он не просто брошен, а его старались растоптать Почему бумагу сожгли? Видимо, нельзя было держать ее при себе. Отсюда еще один вывод: бумага была получена только здесь, на месте. Но если они не встречались, то где же ее можно бы то взять? — размышлял майор, присев на корточки, со всех старой осматривая пень.
Вощин и Наташа с интересом наблюдали за ним, еще не понимая, к какому выводу он пришел. Между тем майор, осмотрев пень, принялся разгребать наст возле него и вскоре обнаружил конец шпагата. Ярута потянул за него и выдернул из-под пня бутылку.
— Вот и разгадка! — довольный воскликнул он — Хитро сработано! Конспирация по все правилам.
Это была обыкновенная пивная бутылка с замковой пробкой. В бутылке лежала скатанная в трубочку бумажка. Ярута раскупорил бутылку и ловко вытряхнул бумажку.
На листке из записной книжки было всего лишь две цифры: «13—17».
— Тринадцать—семнадцать! — задумчиво протянул майор. — Что бы это могло значить?
— Быть может, время следующей явки? — предположил Вощин.
— Вряд ли. Какое сегодня число? Двадцать первое?.. Не подходит. Впрочем, это может быть и шифром. Ясно одно: записка написана лесником и несомненно адресована Вилли.
— А почему не наоборот?
— Да потому, что лесник здесь был после Вилли. А пепел, который мы с вами видим, — это остатки записки Либиха.
Майор снова вложил записку в бутылку, аккуратно закрыл пробку и спрятал бутылку на прежнее место.
— Лейтенант, тщательно уничтожьте наши следы. Больше нам тут пока что делать нечего.
Теперь было совершенно ясно, что лесник принадлежит к шпионской группе и, очевидно, выполняет роль связного между Либихом и тем или теми, кто скрывается в лесу.
Вощин высказал мнение — арестовать Вульфа.
— Зачем?
— Как зачем? Разве вы еще сомневаетесь, что он из группы Либиха?
— Не сомневаюсь.
— Так в чем же дело?
— Какие у нас есть основания для его ареста? Точнее, какие улики, доказательства его связи с Либихом? Никаких. Это одно. Второе: вряд ли нам что-нибудь даст арест.
— Почему? Хотя бы то, что мы разрушим связь Вилли с его базами в лесу, — возразил Вощин.
— Ваши доводы мало убедительны, лейтенант. Нет у нас пока что никаких гарантий, что лесника не дублирует другой связной. Этот Либих — опытный разведчик и конспиратор. Так что ваше предложение нам толку даст мало, а его насторожит, и мы можем потерять даже те нити, которые сейчас нащупали. Итак, вы говорите, что Вульф вчера ни с кем не встречался?
— Ни с кем.
— Так. Значит, не встречался, а радиостанция всё же работала и, видимо, передала немецкому командованию то, что Либих сообщил вчера Вульфу. Пока что это загадка, лейтенант, и ответят на нее, пожалуй, только сам лесник или Либих. Послушайте, Вощин, он отсюда прямо домой пошел?
— Да. Но потом взял собак и снова ушел в лес, только уже в другую сторону. Из-за этих чертовых собак я его почти не видел. Боялся как бы они меня не разнюхали. — Лейтенант вдруг запнулся и посмотрел на майора. — Подождите, Николай Степанович… а ведь он ходил в строну квадрата 16—32. Вам это ни о чем не говорит?
Майор отломил от ветки прутик, куснул его, насмешливо глядя на лейтенанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26