Дорога выходила из лесу с юга, спускалась круто в долину, пересекала ее, затем снова карабкалась в лесистые горы, уходя на север. По долине с востока на запад через болотистые луга бежал ручей, по берегу его шла другая дорога, исчезавшая на западе за холмами. Вольцов окрестил ее нижней дорогой. Там, где обе дороги пересекались под прямым углом, виднелось с полдюжины домишек, а у самого ручья — два низеньких строения. Это и была вся деревня.
У подножья горы, на лугу, Бем приказал остановиться. Постепенно подтянулась вся рота. До перекрестка было с километр.
— Первый взвод, — скомандовал Бем, — окапывается здесь, по обе стороны дороги, фронтом на юг, к горам. Второй и третий взвод — на ремень! Шагом… марш!
Шагах в ста от перекрестка он опять велел остановиться.
— Третий взвод идет через перекресток и мост примерно на километр за деревушку и окапывается там фронтом на север, к горному склону. Третий взвод, выполняйте!
Он вытащил карту и стал совещаться с Ришкой.
Хольт огляделся. Луга были заболоченные. Н-да, здесь окапываться удовольствие ниже среднего, подумал он. Справа шагах в пятидесяти у дороги стоял дом, должно быть трактир. Слева Хольт увидел три одиноко стоящих крестьянских двора, нижнюю дорогу, за дорогой ручей, через который был перекинут низкий деревянный мост. Строения по ту сторону ручья, дом и сарай, очевидно, принадлежали лесопилке — так заключил Хольт по штабелям досок во дворе. К востоку от деревни ручей перегораживала запруда. Тут от ручья ответвлялся рукав, нырял под шоссе и, пройдя по участку лесопилки, снова с ним сливался. Справа, по нижней дороге, примерно в двухстах метрах от перекрестка, Хольт заметил еще один крестьянский двор, вернее его остатки, так как дом спалили дотла.
Оба унтер-фельдмейстера все еще совещались. Вольцов бесцеремонно подошел. Команда потянулась за ним и столпилась вокруг начальства.
— Хорошо, — сказал наконец Бем, — второй взвод расквартируется в деревне.
Вольцов, вытянув руки по швам, спросил:
— Почему первый и третий взвод окапываются в километре от деревушки? Не следовало бы зря дробить силы!
— Не рассуждать, болван! — рявкнул взбешенный Бем. — Как вы смеете лезть не в свое дело?
Вольцов что-то очень долго поправлял каску. Бем закричал:
— Второй взвод, как приказано, в деревню, в резерв! Первый и третий останутся там, где окопались, — в открытом поле у нас над этими бандитами преимущество, я больше не дам себя втянуть в уличные бои. Выставлю на нижней дороге парных часовых, а вы, болван разэдакий, с вашей командой будете стоять в карауле, пока у вас кишки из задницы не вылезут! — Доругивался он уже с меньшей яростью, гнев его улегся. — Составить винтовки! Можно курить! — Бем развалился на траве и отстегнул флягу. — Вольцов! Отдельной команде подыскать квартиры!
Они зашагали по пыльной дороге.
— Посмотри-ка! — сказал Вольцов и указал рукой вправо. Возле стены трактира, у самой дороги, лежала серая груда окоченевших трупов. — Должно быть, эсэсовцы пленных расстреляли! — и через плечо бросил: — Феттер, осмотри-ка три крестьянских двора слева!
Постояв на перекрестке, Вольцов, Хольт и Гомулка направились через мост к лесопилке. Хольт пошел за Вольповом в дом. Гомулка распахнул дверь в мастерскую. В комнатах все стены были изрешечены пулями. Вольцов затопал по лестнице на второй этаж. Хольт под разбитым окном увидел труп с раздробленным лицом и выбежал на волю.
В тот же миг из двери мастерской, находившейся всего в нескольких шагах от жилого дома, вышел Гомулка, нет, не вышел, а вывалился. Он вцепился в дверную ручку и потому невольно притворил за собой дверь, затем бессильно прислонился к стене. Лицо его было иззелена-желтым. Его всего скрючило, он закрыл глаза ладонями.
— Зепп! — испуганно вскрикнул Хольт. Гомулка опустил руки и застонал. Взглянул на Хольта. В глазах у него застыл ужас.
— Не ходи туда! — прохрипел он. — Ради бога, не ходи! — И снова прижал ладони к глазам.
Хольт растерялся. Предчувствие чего-то до жути страшного сдавило ему горло.
Гомулка глухо проговорил:
— А впрочем… иди… Ступай же!
Хольт снял карабин с плеча, но потом снопа взял на ремень, вытащил парабеллум и поставил на боевой взвод. Распахнул дверь. Перед ним был узкий коридор. Он вошел. Дверь за ним закрылась. Осторожно заглянул в контору. Никого. Наконец вошел в мастерскую.
Прошло несколько секунд, прежде чем глаза его свыклись с темнотой. И тогда он увидел. Но то, что он увидел, было так чудовищно, что даже сразу не укладывалось в мозгу, а составлялось из каких-то кусочков, как мозаика. Но вот оно дошло до его сознания. Все закружилось, какая-то красная, потом черная пелена встала перед глазами. Он ухватился за косяк. Хотел бежать, однако ноги не слушались и дрожали.
Он увидел циркульную пилу. На усыпанном опилками и пропитанном кровью полу было разбросано русское обмундирование. Тут же валялись две отпиленные выше колен ноги, рука и часть бедра. На станине лежал обнаженный безрукий торс мужчины. На груди у него была вырезана пятиконечная звезда. Круглое полотнище пилы вырвало кишки, и внутренности, клочья мяса и кал наполняли комнату невыносимым зловонием.
Кто-то влетел в комнату и отпрянул. Это был Вольцов. Он тоже позеленел. Поднял плечи и резко дернул голову в сторону. Схватил Хольта за руку и выволок на воздух. Хольт, пошатываясь, сделал несколько шагов. К горлу подступала тошнота. Его вырвало. Вольцов, стоя рядом, приговаривал:
— Давай, давай, вытряхивай… Сразу легче станет. — Потом хлопнул его по спине. — Пошли отсюда!
На обратном пути они встретили Феттера с остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183