А Пум, маленький, весёлый Пум, постоял около корзинки, вышел на крыльцо, растянулся на согретой солнцем ступеньке и закрыл глаза. Было видно: щенок очень устал.Дети плотным кольцом окружили его. Они говорили шёпотом, боялись потревожить Пума. Петя тихонько потянул Валю за руку.— Как ты думаешь, откуда он взял котёнка?— Я думаю… я думаю, кто-то его выкинул на улицу, чтобы он умер от голода. Плохой тот человек. Правда?— Я тоже так думаю, — отвечал Петя. — И ещё я думаю: как он не пожалел котёнка? А Пумка пожалел. Пумка наш — всё равно, что хороший человек.Пум вздохнул и, не открывая глаз, повернулся на другой бок. Ребята ещё посидели, встали и тихонько, на цыпочках, вошли в комнату тёти Домны. Чернушка на них не обратила внимания. Она ласково вылизывала чёрную голову и тощие бока изголодавшегося приёмыша. БУРАН
Тропинка была узкая, как раз на одного ходока, — так тесно её обступили молодые колючие ёлки. По ней бесшумно двигалось что-то большое, мохнатое: ветка не хрустнула, листья не зашуршали. Медведь. Только он умеет так осторожно ступать тяжёлыми, неуклюжими лапами. Идёт, головой покачивает, точно сам с собой о чём-то важном рассуждает. И вдруг остановился мгновенно, застыл на месте. Голову поднял, но не для того, чтобы лучше рассмотреть — он на глаза мало полагается, — а лучше прислушаться, что там впереди, за поворотом тропинки, делается.Услышать было нетрудно: кто-то мчался совсем без осторожности — ломится прямиком сквозь кусты и еловую гущину, только треск идёт. И заботы нет, что кругом весь лесной народ переполошил, притаились все, слушают.У медведя губы над клыками дрогнули, вот-вот оскалится и рявкнет по-хозяйски. Но вдруг из гущины на тропинку выломилась туша покрупнее медведя. Лось редкостной величины. Жёсткая щетина на загривке дыбом, сам дышит тяжело через раскалённые ноздри. Сразу видно: несётся, не разбирая дороги, и никому её уступать не собирается.Маленькие глазки медведя загорелись. Ясно: надо принимать бой или тут же катиться в кусты задом, поворачиваться некогда.А лось уже увидел его и, не останавливаясь, всхрапнул от радостной злости: есть на ком сердце сорвать. Ну-ка!Он бурей налетел на… то место, где вот сейчас, сию минуту был медведь. И остановился, точно споткнулся обо что-то невидимое. А медведь, позабыв о своей ярости, катился под обрыв, трусливо поджимая зад, словно от удара острого копыта.Послышался треск. Удар копытом, не доставший медведя, пришёлся по ёлке, толщиной с ногу взрослого мужчины, и она рухнула как подрубленная. Мишкины лапы заработали ещё быстрее, уже без всякого стеснения. Не до самолюбия тут, когда бешеный зверь ищет, с кем бы схватиться.Острый медвежий запах пуще раздразнил лося. Настало время осенних сражений, но пока не нашёлся настоящий противник. Буран теперь и от медведя бы не отказался.Буран — такую кличку дал ему дед Максим, самый старый лесник этого леса. Он при встрече с лосем всегда сыпал на землю пригоршню соли: «Полижи, старый, в своё удовольствие». Но сейчас и Максим осторожно обходил старого приятеля: кто его знает, что взбредёт в ошалелую голову?А лось в ещё большей ярости устремился по тропинке дальше на поляну, поросшую высокой густой травой.Здесь! Лось неуклюжим галопом проскакал по поляне, остановился, высоко закинул голову, так что рога легли на спину, и заревел. Точно кто-то затрубил со страшной силой в огромную трубу.— Это кто так кричит? — спросил удивлённо звонкий детский голос.— Лось это, другого лося на бой кличет. Потрубит и помолчит, не слышно ли, как другой к нему на голос понесётся. И опять потрубит и слушает.Кто говорил за густым осинником, не было видно. Но вот осинки зашуршали, раздвинулись, и на дорогу вышли высокий старик с маленькой девочкой.— Я посмотреть хочу, дедушка, — сказала она и по тянула деда за рукав. — Скорее пойдём.Дед покачал головой.— Как бы нам от такого посмотру худо не было, — проговорил он. — Мы лучше послушаем да и домой подадимся.— Ну и чудной ты, дедушка, — засмеялась девочка. — Это же просто лось. Он людей не кушает.— Так-то так, — дед тоже улыбнулся. — Он тебя есть не станет, а ногой ка-ак двинет — и готово. Потому у лося в это время характер бывает бедовый. Вдруг и нам такой попадётся. Характерный.— И неправда, этот, который трубит, вовсе без характера. Я по голосу слышу. Ну, дедушка, миленький. Мы же летом их видели. Ты им соли давал. Этому, как его? Бурану. И опять дадим.— Дадим, дадим! — ласково, приговаривал дед и незаметно за руку повернул её на дорогу к дому. — Это сейчас Буран и ревёт, по голосу признаю. Мне и то ему сейчас на дороге попадаться не безопасно. Вот зимой рога он скинет. Стукнет о дерево, они и отвалятся. Тогда уж он присмиреет до весны, когда новые рога вырастут.— Ой, как плохо, — огорчилась девочка. Она за разговором и не заметила, что они уходят в сторону от лосиного рёва. — Волки нападут, а ему их бодать вовсе нечем. Он что делать будет?— На волков ему рога не требуются, — утешил её дед. — Он ногой брыкнёт — из волка и дух вон.— Это хорошо, — успокоилась девочка. — Мне, конечно, волка тоже жалко. Только если он лося съесть хочет, пускай его за то лось ногой забодает.Разговаривая, они завернули с дороги к маленькому домику на поляне и поднялись на крыльцо. Дверь со, скрипом отворилась и сразу за ними захлопнулась. Сквозь толстые стены избушки далёкий трубный зов лося почти не был слышен.А лось на далёкой поляне всё больше разъярялся. Широкая шея его раздулась, кусты, трава и комья земли летели в стороны от бешеных ударов копыт… и вдруг послышался далёкий ответный рёв. Ближе, ближе, вот уже слышен треск растоптанных ломающихся кустов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93