Однако наземные и воздушные разведчики трудились напряженно. Никак не удавалось им выяснить, куда девалась танковая дивизия «Великая Германия». Словно в воду канула. Это обеспокоило командование фронта. Начальник штаба фронта генерал М. В. Захаров вызвал начальника разведки полковника М. А. Алексанкина, приказал;
- Поднимите всю разведку, но дивизию «Великая Германия» найдите. Суть в том, что Гитлер бросает ее обычно на решающие участки. Значит, мы должны знать, где она.
В выполнение задачи включились войсковые разведчики, партизаны. Не остались в стороне и экипажи 11-го полка. Особенно внимательно следили летчики и штурманы за передвижениями вражеских войск на коммуникациях.
17 января 1943 года в 14 часов 27 минут экипаж старшего лейтенанта Владимира Свирчевского установил, что от Белого на Холм Жирковский движется колонна из 400 автомашин. При повторном вылете в 16.00 экипаж зафиксировал колонну в 240 автомашин с артиллерией, которая двигалась из Холм Жирковского на Костенки. Ее прикрывали истребители.
На другой день экипаж того же Свирчевского сфотографировал станцию Колодня, что в 8 километрах восточнее Смоленска. После проявления фотопленку дешифрировали и определили, что на станции идет погрузка на платформы танков, автомашин, артиллерии. Что это, дивизия «Великая Германия»? Или какая-то другая?
Фронтовые разведчики добыли «языка». Это был солдат 110-й немецкой пехотной дивизии. Он показал, что дивизия сменила в районе реки Л учеса «Великую Германию».
Первая часть задачи была решена. Со второй справились фронтовые радиоразведчики. Они отлично изучили почерк радистов из «Великой Германии». Дивизию обнаружили на Юго-Западном фронте в районе Ворошиловграда. Через неделю стало известно, что на ворошиловградском направлении захвачен пленный из танковой дивизии «Великая Германия». Удалось установить, что его соединение переброшено туда с ржевского плацдарма по железной дороге.
Так совместными усилиями всех видов разведки в короткое время была решена сложная задача.
Командование Калининского фронта особенно интересовалось смоленским направлением. Для этого были веские причины. Во-первых, в Смоленске располагались крупные склады и базы снабжения группы армий «Центр» и распределительная станция этой группы. Во-вторых, в районе Смоленска находился крупный аэродром противника и железнодорожный узел. В-третьих, западнее Смоленска располагался штаб группы армий «Центр».
Однажды поздним вечером в полк позвонили из штаба фронта, спросили:
- Нельзя ли произвести ночной вылет на разведку железнодорожного узла Смоленска, по которому в сумерках бомбардировщики нанесли мощный удар? Дело в том, что имелись сведения о возможном прибытии воинских эшелонов в Смоленск.
Проще всего было ответить: «Нельзя!» Ведь в то время в полку не было ФОТАБов - бомб подсвета для ночного фотографирования. Не оказалось и прожекторов для освещения взлетной полосы при посадке самолетов. К тому же летчикам еще не приходилось совершать посадку на Пе-2 в темное время суток.
Все же начальник штаба майор В. Л. Дробышев вызвал на КП один из лучших экипажей - старшего лейтенанта Владимира Свирчевского, чтобы посоветоваться.
- Приземлиться-то можно, - ответил летчик, подумав. - Нужно осветительными ракетами в это время с земли стрелять. А вот над целью… Говорите, пожары начались на железнодорожном узле? Фотографирование не получится, а разведку произвести можно.
Дробышев созвонился со штабом армии. Старший лейтенант Свирчевский тем временем приказал механику тщательно проверить самолетные фары, которыми до сего времени никто не пользовался. Из штаба армии дали добро на вылет.
- Отлично! - Свирчевский приказал штурману лейтенанту Захожему: - Рассчитай маршрут так, чтобы мы пришли к объекту без малейшего отклонения.
Вскоре после взлета Свирчевский выключил аэронавигационные огни, а штурман лишь изредка на короткое время включал переносную лампочку, чтобы определить местонахождение самолета. Пилотировать «пешку» пришлось в кромешной темноте, исключительно по приборам. Твердых навыков у Владимира еще не было, и ему пришлось нелегко. Неожиданно показалось, что самолет завалился в левый крен. Свирчевскому хотелось штурвалом и правой педалью управления рулем поворота создать правый крен. Но приборы показывали, что самолет идет точно в горизонтальном полете. И Владимир большим усилием воли подавлял в себе желание повернуть штурвал вправо. Сказал штурману об этом, а тот ответил:
- Скажи спасибо, что фашисты не стреляют в нас, не то вообще небо с овчинку показалось бы.
- Что да, то да. Пришлось бы бросать самолет ив крена в крен, где-то, глядишь, и не угадал бы.
Разговор со штурманом отвлек Свирчевского от навязчивого желания вывести машину из казавшегося левого крена. Потом он увидел впереди светлое пятно. С каждой минутой оно увеличивалось.
- Это Смоленск? - спросил у штурмана.
- Да, пожар на железнодорожном узле.
- Здорово поработали бомберы! - восхитился Свирчевский. - В сумерках бомбили, а все еще полыхает. Будь внимательнее, может, заметишь что-либо на подходе к станции.
Иллюзии исчезли, и Владимир увереннее пилотировал самолет, время от времени бросал взгляд на темную, без единого огонька землю. При подходе к Смоленску в отсветах бушевавшего пожара стали видны крупные сооружения.
- На подходе к станции два эшелона, - доложил штурман.
- Как определил?
- По огням паровозов. Тяжелые, видать, эшелоны. По два паровоза у каждого. Значит, технику везут, возможно танки.
- Смотри, что там на станции.
- Делается несусветное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69