По мере приобретения опыта молодым экипажам стали поручать более сложные задания. В полку выработали такой порядок: каждый экипаж для ведения разведки закреплялся на определенном направлении. Это давало возможность лучше изучить местность, оборону врага, быстрее определить в ней изменения.
Так, экипаж старшего сержанта Михаила Глебова в мае закрепили за смоленским направлением. Этот район был особенно насыщен истребителями и зенитными средствами. Но экипаж на деле доказал, что сложные задачи ему по плечу.
Первым заданием на этом направлении было фотографирование аэродрома Шаталово, что южнее Смоленска. Самолет шел на высоте более 7000 метров. До цели дошли без происшествий. Штурман Анатолий Тимофеев выполнил фотографирование аэродрома, и экипаж взял курс на Колпачки. Пе-2 находился уже севернее города, когда стрелок-радист Евгений Кривенцов доложил: - Справа выше вражеские истребители! Глебов мгновенно оценил обстановку. Самое главное для воздушного разведчика - доставить добытые сведения о противнике на свою «точку». Значит, вступать в бой с истребителями фашистов нецелесообразно. Тем более что Пе-2 не был приспособлен для ведения воздушного боя. Впереди, немного ниже, Глебов увидел сплошную облачность. Тут же довернул «пешку» и, не мешкая, нырнул в облака - впервые в жизни: не успели командиры научить пилотированию самолета по приборам в облаках - помешала война. Тут-то Глебов и убедился в своей неподготовленности к такому полету. До этого момента он даже не предполагал, насколько сложно пилотировать Пе-2 по приборам вне видимости естественного горизонта.
«Пешка» вошла в облака на высоте примерно 6500 метров. Сначала Глебов пытался удержать самолет с постоянной вертикальной и горизонтальной скоростью, без кренов. Но вскоре почувствовал, что машина находится в непонятном положении. Скорость росла. Высота быстро уменьшалась. Стрелка компаса вертелась, словно волчок. Потоки воздуха вырвали правую боковую створку кабины.
Экипаж по инструкции должен был покинуть самолет. Но Глебов отбросил эту мысль: внизу территория, занятая противником, а на борту машины - ценные сведения о фашистском аэродроме. «Надо бороться за спасение самолета!» - твердо решил летчик. Но как бороться? Скорость выросла до 740 км/час. А максимальная у Пе-2- 580. По всем законам аэродинамики «петляков» уже должен был развалиться. А он продолжал падать. Наконец каким-то чудом Глебову удалось вывести «пешку» из крутой спирали. На высоте 600 метров самолет вырвался из облаков. Он падал с большим углом. Глебов собрал всю силу и волю, обеими руками потянул штурвал на себя. Перегрузка в момент выхода Пе-2 из пикирования была так велика, что Глебова с огромной силой вдавило в спинку сиденья, даже в шейных позвонках что-то хрустнуло.
«Петляков» вышел в горизонтальный полет над самым лесом. Шел сильный дождь. Видимость была ограниченной. Точное место самолета ни летчик, ни штурман не знали. Взяли курс на север. Вскоре Пе-2 вышел из полосы дождя, в кабину брызнули лучи солнца. Экипаж увеличил высоту. И тут самолет начали обстреливать зенитчики.
- Командир, проходим линию фронта, - сообщил штурман.
Экипаж благополучно долетел до аэродрома Колпачки. Недели две Глебов не мог повернуть голову - так болела шея. Но зато он убедился: в «слепом» полете нужно безоговорочно верить приборам, а не своим ощущениям.
Поначалу молодые экипажи, правда, не всегда действовали так рассудительно во имя главного - доставки разведданных, Дерзости и желания громить гитлеровцев у них было много. Им казалось, что они нанесут большой урон врагу, если в каждом полете будут обрушивать на него бомбовый груз или обстреливать его пулеметными очередями. Михаил Глебов, ставший уже младшим лейтенантом, тоже придерживался такой точки зрения. Однажды в конце мая его экипажу подполковник Лаухин поручил понаблюдать за передвижениями войск противника по шоссейным дорогам между городами Демидов и Велиж. Полет проходил на высоте 3500 метров, оттуда местность просматривалась довольно четко. Почти сразу после выхода в заданный район штурман доложил:
- На шоссе вижу колонну автомашин и пехоты! Недолго раздумывая, Глебов снизился до 600 метров.
Экипаж сбросил две 100-килограммовые бомбы. Затем Пе-2 снизился до бреющего полета, летчик и стрелок-радист обстреляли колонну. Глебов сделал несколько заходов, и пулеметы гремели, пока не закончился боекомплект.
- Поработали на славу, теперь - домой! - подытожил летчик результаты штурмовки колонны.
После возвращения на аэродром и посадки Глебов с гордостью доложил Лаухину о результатах вылета, детально описав штурмовку вражеской колонны.
- Героем себя чувствуете? - спросил Лаухин. - А что вы можете доложить о передвижении противника? Сколько у него колонн? Одна? Две? Не знаете?
Командир полка задал Глебову такую взбучку, что он даже взмок. Обескураженный, отошел в сторону. К нему подошел майор Мартьянов:
- Отличился? А еще на боевые вылеты рвался. Нет, не готов ты к ним. Я же объяснял: главная ваша задача - не бомбометание, не стрельба, а именно разведка. Для нас важно добыть данные о войсках фашистов, а бомбить, стрелять… С этим штурмовики и бомбардировщики справятся.
- Зачем же мы бомбы берем? - не удержался Глебов.
- Громить врага, - улыбнулся Мартьянов. - Выполнил разведку, на обратном пути и сбрось их на фашистов. Не попалось ничего подходящего - сбрось их на врага при перелете через линию фронта, там всегда найдется цель. А если пулеметный боекомплект привезешь домой целеньким, никто тебе худого слова не скажет. Главное - доставь о противнике нужные данные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69