Кроме того, разведотдел штаба Земландской группы войск составил брошюру-справку «Город и крепость Кенигсберг» и фотопланшет, размножил их и разослал во все части вплоть до батальонов. Теперь не только высшее командование, но и каждый офицер 3-го Белорусского фронта четко представлял детали и свои действия в предстоявшем штурме. Это впоследствии помогло сохранить жизни многим воинам.
Полеты на разведку продолжались. Включился в них и экипаж капитана Глебова. Уже на четвертый день своего отпуска он в полном составе прибыл на командный пункт. Майор Мартьянов сначала отмахнулся:
- Отдыхайте. Меня молодежь штурмует, просится полетать. Потом он согласился с тем, что и опытным экипажам нельзя расслабляться - ведь война не окончена.
В начале марта командир полка, вызвав экипаж капитана Глебова, приказал выполнить довольно сложное задание. Риск был слишком велик. Требовалось перспективно сфотографировать морской канал, проходивший от Кенигсберга до Пиллау. Этот канал был прорыт в заливе Фришес-Хафф, по нему даже океанские корабли могли пройти в кенигсбергский порт. Сложность и необычность этого задания заключались в том, что необходимо было пролететь более 40 километров на высоте 300 метров, в двух-трех километрах от южного берега Земландского полуострова, занятого врагом. Оттуда по разведчику могла бить не только зенитная, но и полевая артиллерия, крупнокалиберные пулеметы. Условия выполнения задания складывались так, что экипаж должен был непременно войти в зоны противовоздушной обороны Кенигсберга, силу которой Глебов, Шаповалов и Погорелов испытали на себе 20 февраля, и крупнейшей военно-морской базы Пиллау. Кроме того, в непосредственной близости от боевого курса разведчика находились три вражеских аэродрома - Зидлунг, Фишхаузен и Нойтиф. На них насчитывались сотни «мессершмиттов» и «фокке-вульфов», готовых в любой момент подняться в небо.
Сложность выполнения этой задачи понимало и командование воздушной армии. Для обеспечения полета разведчика были выделены 18 истребителей. Глебову предстояло самому отработать с ними детали взаимодействия. Экипаж вылетел на новом самолете на аэродром Повунден. Истребители ждали разведчиков - они уже знали в общих чертах о предстоявшем прикрытии. Когда же Глебов рассказал им, что и в каких условиях предстояло сделать экипажу, командир полка полковник Магерин сказал:
- Да-а… Нам следует хорошенько подумать, чтобы и задачу выполнить и всем живыми вернуться.
- Мы уже подумали, - улыбнулся Глебов и предложил план полета. Он заключался в следующем.
Истребители прикрытия делились на три группы по 6 самолетов в каждой. Первая из них, группа непосредственного прикрытия, должна находиться вблизи разведчика и обезопасить его от атак прорвавшихся к нему «мессеров». Второй, ударной, группе следовало держаться в трех-четырех километрах сзади, на 1000 метров выше «петлякова» и связывать боем истребителей врага на дальних подступах к нему. Перед третьей группой стояла задача подавить огонь зенитной артиллерии, расположенной на побережье Земландского полуострова.
Магерин согласился с предложенным Глебовым боевым порядком и распределением задач. Для надежности экипаж разведчика и истребители проиграли на земле ряд вариантов действий в воздухе на случай изменения обстановки.
Группа взлетела. Глебов набрал высоту 1500 метров и в сопровождении истребителей взял курс к Кенигсбергу, поскольку заход на фотографирование канала решил выполнить с востока на запад, то есть со стороны города. Энергично развернулся влево со снижением, чтобы выйти на боевой курс. Стрелка высотомера приближалась к заданной цифре - 300 метров. Впереди справа виднелся закованный в бетон канал. Штурман капитан Петр Шаповалов доложил, что фотоаппарат включен. Для летчика это означало: вести Пе-2 по линии боевого пути на заданной высоте и скорости без кренов.
Истребители прикрытия находились на своих местах. Внизу - спокойная гладь вод залива Фришес-Хафф. В небе - ни единого взрыва. Летчикам даже не верилось, что идет выполнение сложнейшего боевого задания. Но не зря, видно, говорят, что перед бурей всегда бывает затишье. И она, эта буря, разразилась. Стрелок-радист Василий Погорелов доложил, что ударная группа истребителей прикрытия завязала бой с «фоккерами». И почти тут же со стороны берега к разведчику потянулись цветные нити трассирующих снарядов, в небе появились «шапки» разрывов. Интенсивность огня с земли с каждой секундой нарастала, разрывы стали приближаться к разведчику. На какое-то время этот огонь почти прекратился, потом снова стал нарастать, но уже как-то беспорядочно. Чувствовался результат работы третьей группы «аэрокобр». Своими ударами с высоты они умерили пыл вражеских артиллеристов, стрелявших с открытых позиций. Ведь почти любой расчет, завидев, как на орудие пикирует самолет, стрелял кое-как, наугад, для собственного утешения. Когда же на позиции начинали рваться снаряды и бомбы, артиллерийская прислуга разбегалась к укрытиям, забивалась в щели.
Неожиданно «петлякова» так тряхнуло и накренило, что у Глебова вырвало из рук штурвал. В первое мгновение он решил, что прямым попаданием снаряда крупного калибра оторвало крыло. Осмотрелся и увидел, что оба крыла на месте. Оказалось, снаряд громыхнул чуть сзади самолета, взрывная волна с большой силой ударила в правое крыло, по элеронам и рулям управления. Глебов с трудом выровнял «пешку», избежал столкновения с водой. Над самым каналом развернулся влево, вышел на свою территорию и повторил заход. На этот раз огонь с земли оказался еще более неорганизованным и неприцельным - истребители не давали гитлеровцам возможности прийти в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69