Лейтенант улыбнулся и встал.
— Это вы будете — Николаева Татьяна? — спросил он с твердым кавказским акцентом.
— Угу, — растерянно кивнула Таня. — А вы… ко мне?
— Лейтенант Сароян, — вместо ответа представился гость, протягивая ей руку.
Таня пожала ее, по-мальчишески тряхнув головой.
— Вы не от Дядисаши? — просияла она вдруг, только сейчас догадавшись.
— Так точно, от него. Он просил заехать — я сейчас в Баку еду, и у меня еще в Кисловодск есть одно поручение, обязательно нужно сделать — очень просили. Так что вы сейчас собирайтесь, поедем вместе.
— Куда, в Баку? — Таня нерешительно сморщила нос.
Лейтенант засмеялся:
— Зачем так далеко, — в Кисловодск, понимаете? У меня поручение есть: один наш командир раненый лежит, а жена в Кисловодске и ничего не пишет. Просил заехать, спросить, почему не пишет. Поедем вместе, я вам про Александра Семеновича расскажу, а вечером привезу обратно. Согласны?
— Еще бы! — воскликнула Таня и вдруг погасла. — Но только… я думаю, ничего из этого не выйдет — нам ведь нельзя так просто взять и уехать, нужно разрешение брать у заведующей, а она… я боюсь, она не даст. Она страшно строгая, ужасно.
— Э, я уже с ней поговорил, не думайте. Она только сказала, чтобы не слишком поздно. Чтобы обязательно к восьми были здесь.
— А, ну тогда хорошо! — опять просияла Таня. — Неужели вы так из самой-самой Монголии и приехали?
— Из Монголии, — улыбнулся лейтенант.
— Ох как интере-е-есно… так когда мы едем?
— Когда захотите, у меня здесь машина.
— Ага… ну, тогда я сейчас, только переоденусь. Вы самураев видели? Правда? Ой-ой-ой… ну хорошо, вы подождите минутку, я сейчас… потом вы мне все расскажете…
Таня бегом вернулась в спальню и начала тормошить Людмилу.
— Люся, вставай сейчас же, слышишь! Приехал лейтенант от Дядисаши, из Монголии — давай мне свою парадную юбку, плиссированную, быстро! — я сейчас с ним еду в Кисловодск — а то я свою еще не зашила…
Людмила приподнялась на локте:
— От Александра Семеновича, серьезно? И что он рассказывает?
— Не знаю, я еще не говорила… где юбка, Люся? — нетерпеливо крикнула Таня, выбрасывая из тумбочки Люсины вещи.
— Вон, внизу. Сложи все аккуратно, как было, слышишь ты?
— Ой, Люсенька, сложишь потом сама, мне же некогда.
За окнами резко запел сигнал горниста — мертвый час окончился. Девочки окружили Таню, забрасывая ее вопросами. Все знали, что у Николаевой есть дядя — танкист, носящий две шпалы и сейчас принимающий самое непосредственное участие в событиях на Халхин-Голе, и новость о приехавшем от него лейтенанте заинтересовала всех.
— Не галдеть, девчонки! — крикнула Таня. — Я ведь и сама еще ничего не знаю! Наберитесь терпения, вот приеду — тогда расскажу. Люся! Смотри скорее: вот эти рукава как лучше — оставить так, длинными, или закатать?
— Пожалуй, лучше закатать выше локтя, — подумав, сказала Людмила.
— Угу, по-моему тоже… — Таня принялась закатывать рукав и вдруг замерла, сделав большие глаза. — Ой, Люсенька, а пятно?
— Какое пятно?
— Ну какое, ты же сама видела — у локтя, фиолетовыми чернилами, вот такая клякса! Это вчера Олег, свинья такая, когда стенгазету готовили. Ты знаешь, я мыла, мыла, мальчишки даже пемзой терли — все равно видно, хоть реви. Может, не закатывать?
— Ничего, закатывай, — решила Людмила. — Чернила — это не так страшно.
— Правда? — с надеждой спросила Таня. — Ну смотри, на твою ответственность.
— Ой, девочки-и-и, — протянула Зойка Смирнова, — я бы с такой кляксой нипочем…
— Ты глупа. — Таня уничтожающе прищурилась. — И что это вообще за манера — вмешиваться в разговоры старших? Я, по крайней мере, в тринадцать лет вела себя скромнее. Так, я готова. Кому что покупать? Только быстрее думайте! Так, тебе галстук, тебе тоже — ладно, деньги потом, некогда мне сейчас, у меня есть с собой, — значит, всего два галстука — больше ничего? А тебе, Люсенька? Ничего? Ну, мне еще лучше. Девчонки, я побежала. Счастливо оставаться, ведите себя прилично, не безобразничайте, все равно узнаю. Люська, если на ужин будет яблочный пирог и ты не утащишь порцию для меня, то между нами все кончено — до свиданья, до свиданья!
Таня вприпрыжку помчалась к выходу и в дверях чуть не сшибла с ног Ирму Брейер.
— Николаева!!
— Ой, Ирмочка, прости — я тебя не видела, честное слово — извини, я побежала, а то меня ждут…
— Погоди! — Ирма едва успела поймать Таню за руку. — А ну-ка, покажись. Ясно, юбка, как всегда, перекошена…
— Ирмочка, ну я умоляю — меня ждут, понимаешь?
— Ничего, подождут. Я не хочу, чтобы девушка из нашего лагеря разгуливала по Кисловодску чучело чучелом. Поправь юбку, я тебе сказала! Конечно, выбелить тапочки было некогда, да?
— Ирмочка, золотая, вот самое честное слово…
— Пожалуйста, не оправдывайся. Ты знаешь, что до линейки ты должна быть в лагере?
— Да, да, я буду ровно в семь, честное-честное слово…
До Кисловодска было около часа езды. Сидя за рулем старого разболтанного газика, который бренчал и скрипел всеми суставами, лейтенант Сароян щурился из-под фуражки на бегущую навстречу пыльную дорогу и рассказывал о Монголии. Они проезжали сейчас самый живописный участок шоссе Ессентуки — Кисловодск, но Таня не видела окружающих красот. Она слушала лейтенанта, буквально заглядывая ему в рот, и нетерпеливо ерзала по сиденью, когда тот замолкал, беря крутой поворот или обгоняя другую машину.
— Ну-ну, и что? — торопила она его. — И что было, когда отстала пехота?
— Ну, ничего… без нее пришлось начинать. Вообще-то, по правилам, это не полагается… действовать без поддержки пехоты… но там такое положение сложилось, что нельзя было ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23