Так он, разумеется, и умрет. Но будет это еще очень и очень нескоро, ибо далеко ему до Верхней Аррантиады, а нынче находится он от нее дальше, чем когда-либо.Эврих не дрогнул, ощутив на плечах сомкнувшиеся по знаку Аканумы руки Безликих. Болью отозвался в сердце крик рванувшегося ему на подмогу Тартунга, тотчас же скрученного служителями Мбо Мбелек. «Раб да последует за своим господином» — удобная формулировка, позволяющая избавиться от ненужного свидетеля. Ну что ж, поделом мальчишке, в другой раз не станет у него под ногами путаться. Ежели только этот «другой раз» будет. Но висящий у пояса кошель и сияющий на безымянном пальце его левой руки золотой перстень с огромным плоским изумрудом не может не привлечь внимания Аканумы. Особенно перстень.Ну так и есть, слава Всеблагому Отцу Созидателю, Богам Небесной Горы и, конечно же, Мбо Мбелек, не лишившему Просвещенного и Угодного ему настоятеля здравого смысла и некоторой алчности.Тартунг и Аканума с одинаковым недоумением взирали на безмятежного арранта, который если и питал какие-то иллюзии и недопонимал чего-то с великого перепуга, уж теперь-то, когда с плеча его сорвали сумку, с пальца — перстень, а с пояса — кошель и кинжал, должен был сообразить, что Курносая уже протянула к нему свои костлявые лапы. Нет, не сообразил! Совсем, видать, разум отшибло! Тартунг грязно выругался и плюнул под ноги Эвриху. Настоятель знаком велел Безликому подать ему кольцо с изумрудом. Покрутил его перед глазами, полюбовался отсветами факелов в чудесном камне, и тут заглянувший в Эврихов кошель жрец издал приглушенный вскрик и поспешил к Акануме, зажав в ладони овальную серебряную бляшку. Тот самый чингак, который приведет арранта в камеру пыток, ежели попали они сюда с Тартунгом стараниями огорченного проигранным спором Амаши, или же поможет им уберечься от каменной глотки Мбо Мбелек. Мальчишка и в том и в другом случае выскочит сухим из воды, хотя нельзя исключать и третий вариант, при воплощении коего в жизнь Неизъяснимое Божественное начало получит-таки свои жертвы, а чингак, выдаваемый агентам имперского сыска, отправится в храмовую сокровищницу.Невозмутимое до сих пор лицо Аканумы исказила гримаса разочарования. На высоком лбу вздулась вертикальная жила, и Эврих догадался, что первое предположение — о причастности ко всему происходящему Душегуба — отпадает. Значит, камера пыток ему не грозит, и это уже недурственно…— Как попала к тебе эта безделушка, чужестранец? — сдавленным от досады голосом спросил настоятель храма.По виду его нетрудно было понять, что победу праздновать рано, но Эврих ведь и не надеялся, что Аканума отпустит их, едва узрев Душегубов чингак.— Птичка в клюве принесла.Он хорошо представлял ход мыслей настоятеля, колеблющегося между желанием принести их с Тартунгом в жертву и попросту вышвырнуть из храма, дабы не провоцировать Амашу на ответные действия.— Каким образом ты, чужестранец, — Просвещенный и Угодный голосом выделил последнее слово, — сподобился заслужить доверие Душегуба? И зачем пожаловал в храм Неизъяснимого? Чего тебе надобно от скромных служителей Мбо Мбелек?— А ты брось меня в глотку своего Бога, тогда и получишь ответы на все интересующие вопросы. Либо от своего бессмертного покровителя, либо в дворцовых подвалах, — ядовито уточнил аррант. — Хотя заплечных дел мастера предпочитают сами задавать вопросы и вряд ли изменят своим привычкам даже ради тебя.— Ты мне угрожаешь?— Да нет, скорее размышляю вслух. Накатила со страху болтливость. Случается, знаешь ли. — Эврих напрягся и отправил настоятелю мысленный посыл: алая волна боли, хруст выходящих из суставов костей, зубовный скрежет и затопляющий душу ужас перед мощнорукими молодцами в замызганных кожаных фартуках.— Люди поговаривают, ты не только лекарь, по и колдун. Сознайся, как тебе удалось охмурить Душегуба?Что-то в неподвижном лице Аканумы дрогнуло и едва уловимо начало меняться. Ментальный посыл достиг его и подтолкнул мысли в нужном направлении. Страх уже начал свое разъедающее душу действие, и, ежели этот процесс слегка подтолкнуть…— Зачем мне охмурять Амашу? Я просто поделился с ним кое-какими сведениями, собранными мною для моего трактата.— Какими такими сведениями может располагать чужеземец? Вчерашний раб, жалкий лекаришка, бабник и выпивоха? — проскрежетал настоятель храма, сжимая кулаки и надвигаясь на арранта с таким видом, будто намерен собственными руками свернуть ему шею, вырвать язык, разодрать в клочья.— Сведениями столь интересными и важными, что почтенный Амаша подарил мне за них снятый с собственной руки перстень. Тот самый, который тебе так приглянулся.Аканума уставился на все еще зажатый в руке перстень с таким видом, будто это была готовая укусить его ядовитая гадина. Один из Безликих неслышно приблизился к нему и начал что-то почтительно нашептывать. «Ага! — мысленно потер руки Эврих. — Детинушка видел колечко на руке Душегуба и спешит сообщить об этом отцу настоятелю. Очень своевременно!»Он ободряюще подмигнул изумленному до глубины души Тартунгу, начавшему наконец понимать, что господин его — тот самый еж, коего ударом кулака не прикончить, и подобрался, дабы отправить новый ментальный посыл. Серьезно повлиять на решение, зревшее в Аканумовои голове, он, понятное дело, не мог, но чуть-чуть подтолкнуть, качнуть в желаемую сторону был вполне в состоянии.Эврих представил садящуюся на чашу чутких, используемых ювелирами весов бабочку и, стиснув зубы, отправил посыл: боль, страх, захлебывающиеся крики о помощи…Обычно он применял Тилорнову науку для того, чтобы облегчать человеческие страдания, но в случае нужды готов был использовать ее и в качестве оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130