До сих пор ей как-то удавалось ускользать из рук Канахаровых комесов и слуг, не задевая их самолюбия, но отныне охота за ней начнется всерьез, ибо Хельрик, не будучи злым человеком от природы, приложит тем не менее все силы, чтобы отравить ее существование. Жизнь в замке не изобилует развлечениями, и, узнав о нанесенном ему бывшей женой кунса «оскорблении», дворня, естественно, воспользуется возможностью повеселиться за ее счет и сделает все возможное, чтобы ."обидчица" понесла достойное наказание. Что может быть забавнее травли непокорной степнячки, которой давно уже пора указать ее место?..Выскочив из замка, Кари опасливо огляделась по сторонам и устремилась к одному из сараев, чтобы переговорить с Алиар. Нетрудно было представить, как здоровенные сегваны, подначиваемые вредными бабами, будут «укрощать» ее — чужую, пришлую девку, совсем недавно считавшуюся их госпожой! Ой-е! Фантазия у этих парней убогая и дальше того, чтобы, нажравшись пива, затащить ее в ближайший амбар и скопом изнасиловать, не пойдет, но она не будет дожидаться, пока Хельрик обнародует свой позор! Уж лучше пережить недовольство кокуров и новое замужество, чем сделаться игрушкой дворни Канахара, который не только не заступится за нее, а еще и подбавит масла в огонь — с него станется!Вбежав в сарай, где дворовые девки вечерами пряли овечью шерсть, Кари остановилась в недоумении. Ни сегванок, ни Алиар здесь не было — видимо, по случаю приезда Фукукана с хамбасами кого-то позвали на кухню — в помощь стряпухам, а остальные, воспользовавшись этим, разбрелись по своим каморкам. Около кухни-то скорее всего и следовало искать Алиар — двадцатипятилетнюю женщину, определенную кунсом в служанки своей жене и сделавшуюся вскоре ее лучшей и единственной подругой. Окинув взглядом прялки и корзины с тщательно промытой и вычесанной шерстью, Кари уже готова была покинуть сарай, когда из-за тюков с кожами до нее донеслись тихие всхлипывания.Девушка на цыпочках подошла к издающим едкий, специфический запах кипам кож, сунулась в узкий проход между ними и в потемках чуть не наступила на уткнувшуюся носом в колени подругу.— Алиар? С тобой-то что за беда приключилась? — Девушка опустилась на корточки перед подругой, которую ни разу еще не видела плачущей. Сама Кари могла смеяться, рыдать, негодовать и радоваться в одно и то же время, чем, кстати, постоянно выводила из себя сдержанного Канахара, но Алиар… Эта высокая, совсем не похожая на степнячку и очень привлекательная женщина, купленная, еще девчонкой, нангом Нибунэ в Фухэе, отличалась на редкость спокойным нравом и все выпадавшие на ее долю превратности судьбы принимала как должное.— Ну же?! В чем дело? Тебя кто-нибудь обидел? — нетерпеливо переспросила Кари, мигом забыв как о собственных неурядицах, так и о том, что ныне она уже не супруга Канахара и ничем не может облегчить жизнь подруги.— Они… Они отдадут меня Фукукану! А он… Он велит зашить в сырую воловью кожу и бросить на солнце…— Ой-е! Что за чушь ты несешь?!. — возмущенно начала Кари и осеклась, вспомнив, что рабыня, не уберегшая свою госпожу, именно так расплачивается за любое несчастье, случившееся с ее подопечной. — Но при чем здесь ты? Разве можно сваливать на тебя вину за то, что кокуры похитили Тайтэки и ее дочь из шатра Фукукана? Все племя хамбасов не могло защитить жену нанга, а виновата во всем ты одна? Не может такого быть!— Может,. — всхлипнула Алиар. — Так он и сказал, когда увидел меня во дворе. И Канахар обещал ему отдать меня на расправу…— Кому? Фукукану? Не получит он тебя, клянусь Великим Духом! Нынче же ночью мы сбежим к Тамгану! Ну-ка, послушай, что я узнала и как собираюсь поступить. Да не реви ты, ради Богов Покровителей! — Кари ухватила Алиар за руку и торопливым шепотом ' поведала о том, каким образом они оставят в дураках Канахара и Фукукана с их комесами и нукерами, задумавшими захватить селение кокуров. План побега, только что сложившийся в ее голове, был предельно прост, и девушка не сомневалась, что им легко удастся его осуществить. По-настоящему следовало опасаться не погони, а встречи с ее соплеменниками, но 'говорить об этом Алиар она не стала — всему свое время.Кари уже собиралась выйти из шатра, когда кто-то из старейшин спросил дребезжащим от негодования голосом:— Почему ты не поговорила с Канахаром? Почему не убедила его отказаться от союза с хамбасами?— Разве блеяние овцы остановит когтящего ягненка орла? — ни к кому не обращаясь, вопросил Тамган, и Кари бросила на брата благодарный взгляд: слава Великому Духу, хоть кто-то понял ее и не осуждает.Выйдя из окруженного женщинами и нукерами Там-гана шатра, девушка направилась к длинному бревенчатому дому, где ожидала ее возвращения Алиар. Провожаемая укоризненными и откровенно враждебными взглядами, она невольно ускорила шаг, ожидая, что •вот-вот кто-нибудь выкрикнет ей вслед оскорбление, толкнет, бросит в спину сухое конское яблоко.Весть о грядущем набеге хамбасов растревожила селение, как пущенный в улей камень, и все эти испуганные, возбужденные люди, нетерпеливо дожидавшиеся окончания совета старейшин, как и предвидела Кари, считали ее ответственной за то, что Канахар вступил в сговор с Фукуканом. Винили ее в надвигающейся беде, полагая почему-то, что она была в силах остановить своего бывшего мужа, отговорить его от сулящего немалый прибыток набега! Никто не сказал им с Алиар добрых слов, не поблагодарил за предупреждение, не поинтересовался, как девушкам удалось выбраться из-за огораживающего замок частокола, увести коней и отыскать селение кокуров…Кари невесело усмехнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146