Потом и семья Армаса пропала: жена, да два сына. С тех самых пор стало это место в народе проклятым считаться. По доброй воле никто сюда не хаживал. Горожане старались обходить Бабенский овраг стороной, но с Оки, сквозь деревья, видели люди покосившийся от ветхости дом, размытую паводками плотину, да развалины самой мельницы. Мельничное колесо, которое скатилось по склону почти к самой реке, рассохлось и развалилось. Огромный жернов лежал выше, но каким образом он попал туда — не ясно. Говорили, дескать, черти с тем жерновом играли, катали его, кидали друг другу. Только это ж, какие черти должны быть, чтобы такой тяжестью бросаться? Скорее всего, небылицы это.
По причине безлюдности, а вовсе не из-за колдовских свойств, как полагали горожане, и облюбовали старую мельницу чародеи. Но и сами они появлялись здесь нечасто. Только по таким вот особым несчастьям, какое случилось теперь.
В доме Армаса пахло сыростью и гнилью. Плахи на полу тоскливо скрипели под ногами, готовые вот-вот проломиться. В крыше зияла дыра, отчего под ней натекла внушительная лужа. Но собравшихся на совет весь этот упадок нисколько не смущал.
Был поздний вечер. Дом освещала одна-единственная свеча. Прибывающие чародеи и колдуны рассаживались кто где. Вармалей забрался в самый сухой угол, да ещё и постелил под себя припасенную заранее охапку сена. Чёрный колдун, напротив, уселся в самую лужу под дырой. Его лесной собрат ходил по дому взад-вперёд, скрипя половицами.
Двое молодых волхвов прислонились спинами к завалившейся внутрь каменной печи. Одного из них звали Ушан. Проживающие в Мещёрске русские полагали, что прозвали так молодого волшебника за его смешно оттопыренные уши. Они действительно были оттопырены, но прозвали волхва всё же не за это, а за его не по годам мудрые речи, ибо «ушан» на лесном говоре и означает — мудрый.
Ушан с нарочитым спокойствием закрыл глаза, показывая, что всеобщая тревога волнует его мало и, по сути, сильно преувеличена. Его товарищ, именем Орх, не прикидывался невозмутимым — он сосредоточенно грыз ногти.
Мена с Соколом облюбовали лавку возле окна.
Пришли все, кроме Блукача. Впрочем, его мало кто из присутствующих считал чародеем, так что, можно сказать, собрались все. Нечасто такое случалось. Даже против Серой Орды выступили лишь четверо из них. А вместе последний раз собирались лет десять назад, когда живущий в Волчьих Мшарах ведун умом повредился. Тронуться — тронулся, но силы своей не потерял, а начал дурить почём зря. Деревню одну дотла сжёг, ручей отравил, волков пытался на людей науськивать. С волками, впрочем, не вышло у него: не то это племя — чужих приказов слушаться, а так много чего учудил. По нынешней-то мерке — пустяковое дело вышло. Решили его быстро. Теперь совсем иной расклад, теперь не ведьмаческого разбора враг объявился. И потому чародеи и колдуны говорить не спешили.
Они смотрели друг на друга и молчали. Никто не хотел начинать разговор. Без слов ясно — враг идёт. Не орда какая-нибудь, не божьи дворяне, и уж тем более не соседи. О таких мелочах пусть у князей голова болит. Не на такую угрозу насторожены опасные свечи. Шёл враг иного рода, не человеческого. Неведомый враг. Такой, что мог вызвать страх даже у чародеев. Много сил они потратили в своё время, чтобы сплести сторожевое заклятье, способное предупредить об опасности загодя. Сплели, наложили, чтобы, когда возникнет нужда, принять меры. И вот время пришло, а они сидели и молчали, не зная, что теперь делать.
Первой нарушила тишину Не с Той Ноги.
— Чего молчим? — прошамкала она беззубым ртом. — Решать всё равно нам. Больше некому.
— Чтобы решать, нужно знать, — возразил Вармалей. — А что мы знаем? Что некто или, вернее, нечто, надвигается на нас? Мы не ведаем, что это за сила, не знаем, кто или что вызвало её пробуждение, выбросило её в наш мир. Случайность это или чей-то злой умысел, а если умысел, то каковы его цели? Мы не имеем ни малейшего понятия, откуда и куда идёт эта сила? И главное, какова её сущность? Короче говоря, совсем ничего не знаем, а без этого не сможем остановить зло.
Вармалей считался старой ведьме давним соперником в спорах. О чём бы ни шла речь, хотя бы даже о жабьей присушке, он всегда говорил поперёк. Не с Той Ноги платила ему той же монетой. Их вечные споры, да незлые взаимные козни в прежние времена, бывало, до слёз всех смешили. Но теперь даже краешком рта никто не улыбнулся.
— А это зло? — спросил Шамбал, тот колдун, что в луже сидел. — Нас, лесных колдунов, знаете ли, тоже к злу относят. И не только невежественные селяне, но и кое-кто из вас.
— Мы насторожили опасные свечи и лучины не на мелкие неприятности, — заметила Не с Той Ноги. — Должна нарушиться одна из основ мироздания, чтобы вызвать такое потрясение…
— Бог на земле? — спросил Ушан от печки. — Христиане что-то прорицали о втором пришествии ихнего бога, но вроде бы они болтают о семитысячном годе.
— Их бога я бы почувствовал сразу… — заметил Шамбал с изрядной долей злобы.
— Блукач что-то на счёт ворона говорил, — сказал Орх, второй из молодых волхвов. — Дескать, вериги упали, ворон грядёт, и всё такое…
— Тоже ещё провидца нашли, — проворчал Шамбал. — Диво юродивое. Его послушать, так только лечь помереть останется.
С ним согласился его чёрный собрат, Барцай, который с началом разговора прекратил ходить из угла в угол и прислонился спиной к стене. Тем не менее, остальные решили не отвергать ни единой зацепки. Речи Блукача попытались дословно припомнить и обсудить, но только больше запутались в них.
Высказалось ещё несколько чародеев и все с вопросами, не с ответами.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16