Добравшись до открытого места, Лохматый, наконец, резко развернулся и бросился с вала вниз. Подручные, обгоняя друг друга, поспешили следом. Как только разбойники показали спины, брошенный город наполнился воем, словно сами развалины застонали от утраты добычи. Это только придало ватажникам скорости.
Поднимающиеся на подмогу парни, услышав эдакое и увидев перекошенные лица друзей, сочли за лучшее отступить вместе с ними. В этот раз, все как один, легко перескочили ров, даже не заметив преграды.
Те, кто не успели к погоне или вернулись на стоянку ещё раньше, сидели теперь возле костра и подогревали над огнём мясо. Разговор шёл уже совсем о других делах, возможно очень далёких, так как разбойники изрядно удивились, завидев несущихся полным ходом вожака с товарищами.
— Уходим! — заорал Лохматый, врываясь в стан. — Быстро! Собираем всё и уходим. В городище такая чертовщина творится, что кровь стынет. Рыжего сожрали и за нами уже потянулись. Нужно уносить ноги.
Недолго думая, ватажники вскочили и принялись заводить коней на лодки. Впопыхах накидали туда же не собранный толком шатёр, прочие вещи. Всё это время, вооружённый до зубов, Лохматый с несколькими ватажниками, прикрывал шайку со стороны городища. Наконец, всё погрузили и отошли от берега с такой спешкой, что сторожа прыгали в лодки уже на ходу.
— А он, дурак, делиться не хотел, — донеслось из уплывающих в ночную тьму лодок. — Теперь уж ему серебро ни к чему.
Плеск вёсел стих и над древним городищем восстановилась мрачная тишина.
* * *
Рыжий пошевелился. Охнув, открыл глаза.
— Ушли? — спросил он стоящего рядом упыря.
— Со всех ног улепётывают, — заглянув в бойницу стены, ответил тот вполне обычным человеческим голосом. — Даже костёр, чудаки, не погасили.
Рыжий поднялся и потёр затёкшую отлёжанную руку. Потом принялся сдирать с себя окровавленные подобия ран. Сделанные из смешанной с воском белой глины с добавлением древесного дёгтя, они выглядели точь-в-точь настоящие. Для правдоподобности раны полили поросячьей кровью.
Упырь ворчал рядом:
— Ты бы Ромка завязывал с такими делишками. Второй раз тебя отбиваем. Случись, на настоящих разбойников напоремся, да ещё, если колдун какой при них будет — раскроют всю хитрость. А то не побоятся — мало нам всем не покажется.
Подошли ещё два упыря с упырёнком. Один из взрослых произнёс.
— Всё время, как личину напялю, думаю, а не повстречаются ли нам как-нибудь настоящие упыри, и что они скажут нас завидев?
— Типун тебе на язык, — дёрнулся Рыжий.
Упыри начали снимать лепленные из той же глины с воском хари и другие хитрые штуки, изображающие отвратительного вида рубцы и язвы. Всё хозяйство бережно складывали в мешки, перекладывая влажной травой. Туда же положили и искусно вылепленную кисть руки, с зажатым в ней кинжалом — небось, не раз ещё сгодится. Затем погасили факелы и забросали землёй дыру с тлевшими углями.
Упыриное семейство состояло из старика, бывшего в прошлом, известным владимирским скоморохом по прозвищу Кулёк, его взрослого сына прозванного Хорьком с женой Натальей и шестилетнего внука, которому имя еще не нарекли и которого звали просто Малым.
Оставшееся до утра время просидели возле оставленного ватажниками костра, доедая брошенные впопыхах припасы. По ночам уже холодало. Напряжение последних дней валило Рыжего с ног. Он устал и хотел спать, но незаконченное дело заставляло отгонять сон, для чего Рыжий принялся растирать щёки. Помогало ненадолго. Увидев мучения приятеля, Хорёк поставил на огонь котелок с водой, и когда вода закипела, бросил туда каких-то листьев, ягод и трав. Получился бодрящий и вкусный отвар, и сонливость отступила.
Остаток ночи провели в молчании. Едва рассвело, Рыжий, раздевшись, полез в воду и скоро нащупал на дне возле самого берега мешок. Один из тех куда он складывал тяжёлые гривны и куда позже добавил доспех. Мешок этот Рыжий спустил тихонечко в воду, пока ватажники занимались высадкой на берег и высматривали в окрестностях нечисть.
— Ну вот, серебро всё здесь, — сказал Рыжий, с трудом вытаскивая тяжесть на берег.
— Что, всё серебро у них увёл? — изумился скоморох.
— Ну, нет, — усмехнулся мошенник. — Если бы всё увёл, так они вернулись бы чего доброго. Жадность, она многих безрассудными делает. Нет — здесь только половина. Четверть моя как положено, а ещё четверть в урок им, чтоб не повадно было в следующий раз уговоры нарушать.
Он передал старику часть свёртков и добавил:
— Теперь это ваша доля.
— Надул разбойничков, — проворчал скоморох, рассовывая тяжёлые свёртки по сумкам. — А ну как они по-честному с тобой решили бы разойтись?
— Ну да, скажешь ведь! Такого и быть не могло, — важно заметил Роман, подняв вверх указательный палец. — Я эти ватаги не первый год знаю. По-честному они промеж себя только, да и то не всегда. А мне, уверен, их атаман давно жало стальное под ребро нацелил. Добрые разбойники, Кулёк, в сказках обитают, какими ты народ баламутишь…
Старик пожал плечами.
Малого послали за припрятанной выше по течению лодкой. Тот обернулся быстро. Рыжего на всякий случай положили на днище, нагрузив поверх него огромную копну сена. Сама семейка скоморохов оделась в крестьянское платье. Лодку столкнули и отправились не спеша по течению.
Укрытый пахучим сеном, Рыжий сразу заснул.
Пока он спал, ничего не случилось. Река днём буквально кишела путниками, но лодке, непонятно куда и откуда везущей сено, которого и так везде было в достатке, тем не менее, никто не дивился.
После полудня, посреди вековых лесов, показался на крутом берегу Городец Мещёрский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16