Брэк приказал Сивиксу и еще двоим погонщикам поочередно караулить тело. Нельзя сказать, что они пришли от этого в восторг, но никто, даже Сивикс, не осмелился перечить.
Уже собравшись уходить, Брэк вдруг заметил еще одну странность — мешок с колдовскими порошками матушки Миль куда-то исчез.
Направляясь к ревущим и рвущимся с привязей животным, Брэк слышал лишь один звук — шелест колышущегося на ветру бескровного тела, повисшего на ветвях. Варвар понял, что этот звук ему теперь не забыть до конца своих дней.
* * *
Вскоре после восхода Брэк и Горзоф по приказу Хадриоса навалили груду сухого хвороста под обезображенным трупом. Монах-несторианец что-то бормотал и водил крестом по воздуху. Наконец Горзоф поднес к сухим веткам факел.
Отвратительный запах пошел от погребального костра. От этого запаха Хадриосу опять стало плохо. Лишь два часа спустя караван тронулся в путь. Вскоре солнце вновь скрылось за черными тучами, а людям и животным опять пришлось идти, преодолевая сильный, дующий в лицо ветер.
Действуя где словом, где кулаком, а где и рукояткой меча, Брэк добился того, что погонщики выполняли свою работу более-менее быстро и слаженно... Один Сивикс, как назло, не торопился выполнять приказы. Брэк видел, что глаза маленького человечка полны ненависти. Но варвар решил делать вид, что не замечает этого, и не стал провоцировать Сивикса. Сорвись сейчас кто-нибудь из них — и тогда Брэку придется убить своего противника, а он не хотел еще больше омрачать этот день.
Наступил вечер. Ночь прошла тихо, как и следующая. Пустыня всё так же однообразно тянулась от горизонта до горизонта. Все чаще налетал сильный холодный ветер.
Брэк быстро и без особых трудностей освоил верховую езду на верблюде и нашел такой способ передвижения весьма приятным. Кай и Кайя все так же молча садились каждый вечер у входа в шатер и почти не притрагивались к еде. Но Брэк заметил, что они все же стали бодрее и здоровее с тех пор, как вернулись к какому-то подобию цивилизованной жизни. Один раз он заметил, как Кайя смотрит на него с легкой улыбкой на губах. Сам того не желая, он улыбнулся в ответ. Пятна румянца тотчас же покрыли бледные щеки девушки.
Прошло еще два дня. Караван продвигался вперед. Как-то вечером брат Поль вывел своего мула из цепочки каравана и, обогнав остальных животных, поравнялся с ехавшим на верблюде во главе отряда Брэком. Капитан Горзоф, высматривавший подходящее для ночлега место, черным пятном маячил где-то далеко впереди.
Брэк посмотрел на монаха и сказал:
— Судя по тем братьям из вашего ордена, которых я встречал раньше, осмелюсь предположить, что и вы — хорошо образованный человек.
— Так говорят, — осторожно согласился монах.
— Что убило старуху? Все молчат, словно воды в рот набрали, до того перепугались.
— Может быть, они и правы. В молчании скрывается высшая мудрость.
— Но ведь что-то ее убило. Как знать, не появится ли вновь...
— Что? Какой-нибудь зверь? — Монах обвел рукой пустыню. — Не думаю.
— Тогда что же это было?
— У тебя какой-то обостренный интерес ко всему странному и непонятному. Я думал, что у варваров не столь пытливый ум.
— Ты был прав. Дело не в особом интересе. Просто здравый смысл подсказывает, что лучше загодя узнать побольше о незнакомом противнике. Вот и все. Что скажешь?
Несторианец прокашлялся и ответил:
— Знаешь, я в общем-то особо и не задумывался над этим...
— Твои глаза говорят другое.
Монах посмотрел на мощную фигуру варвара, нависшую над ним со спины верблюда. Подозрительность и страх были написаны на его лице. С большим трудом ему удалось изобразить безразличие.
— Одно дело — личные размышления, варвар. Высказать их вслух — совсем другое. Я вовсе не уверен, что все уши в этой компании дружелюбно слушают мои слова. Так что я лучше оставлю свои мысли при себе. Тем более что, судя по твоей манере держаться, ты презираешь мой орден и мою веру.
Брэк поморщился.
— Слушай, жрец, согласись, что ты скрываешь истинную причину своего молчания...
Но Несторианец уже повернул своего мула и направился назад, в хвост каравана.
* * *
В ту ночь, когда лагерь уже давно успокоился, Брэка разбудила музыка.
Он повернулся с боку на бок под одеялом. Ночь пахла верблюдами и мулами. Брэк прислушался.
Два голоса где-то вдалеке. Медленная, печальная песня без слов звучала то сильнее, то слабее. Где-то он уже слышал эту странную мелодию.
Брэк осторожно выбрался из-под одеяла и стал пробираться между спящими верблюдами, стараясь не привлекать к себе внимания. В стороне у костра погонщиков раздавались веселые крики — там вовсю шла игра в кости. Видимо, таинственная музыка шумной компании была не слышна. Кто же издавал эти тягучие, печальные звуки?
Неужели Кай и Кайя ушли одни в пустыню? Ради чего?
Безумие. И все же...
Брэк с час походил вокруг лагеря, пытаясь обнаружить источник звука. Но стоило ему выбрать, казалось бы, безошибочно верное направление, как невидимые певцы, словно по волшебству, переносились в другое место.
Вернувшись в лагерь, Брэк обнаружил, что все погонщики, даже самые заядлые игроки, легли спать. Видимо, музыка беспокоила только его одного.
Закутавшись в одеяло, Брэк стал гадать, что за странное помешательство овладело близнецами, заставляя их, словно лунатиков, ходить по ночной пустыне, упражняясь в бессловесном пении. Укрывшись получше, Брэк попытался уснуть, вдыхая земной, простой и привычный запах, шедший от лежавшего неподалеку верблюда. Но, сколько он ни затыкал себе уши, таинственная мелодия, звучавшая над пустыней, гнала сон прочь.
— Варвар, ты спишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104