Он презирал старую классическую школу и смеялся над резидентами, пересчитывающими перископы подводных лодок в какой-нибудь бухте или заставляющими своих агентов ночевать в канавах на сортировочных станциях железных дорог.
Вся легальная дипломатическая разведка, все эти советники и атташе, на которых Дорон вдоволь насмотрелся в Европе и Южной Америке, напоминали ему инфузорий под микроскопом. И тогда Дорон всерьез задумался о собственных делах.
Зачем нужна разведка вообще? Чтобы узнать силу противника, его резервы, его возможности. Что составляет в наш век эту силу, эти резервы? Заводы? Нет. Танки? Нет. Количество дивизий? Нет. Ракеты? Нет и нет! Главная сила — идеи. Бесплотные сегодня, они могут обернуться завтра и заводами, и ракетами, и танками. Талантливые мозги — вот за чем надо присматривать в самую первую очередь.
«Поймите, что бумажные салфетки, оставшиеся в ресторане после спора двух физиков, стоят дороже чертежей атомной бомбы», — говорил Дорон сотрудникам.
«Не тратьте деньги на жадных осведомителей, тратьте деньги на отвергнутых изобретателей», — поучал он.
«За агента — лаборанта из Бактериологического центра, ворующего немытые пробирки, готов отдать двух агентов — полковников из Генерального штаба с их микрофильмами совершенно секретных инструкций о введении новой офицерской портупеи». Этой шуткой он гордился.
«Я хочу знать сегодня то, что будет открыто завтра» — это был его девиз.
Комитет Дорона являлся крупнейшей организацией научно-технического шпионажа. Его люди работали в обсерваториях, ядерных центрах, на биостанциях. Они плавали на исследовательских судах океанографов и поднимались в стратосферу. Редкий институт обходил Дорон своим вниманием. Очень часто он вербовал агентуру в мире ученых. Это обеспечивало меньший процент погрешностей при обработке сведений. Сведения эти под разными грифами, в зависимости от степени их Срочности, Важности и Секретности, ложились каждое утро на стол Дорона. Сам он ввел десятибалльную систему для определения этих критериев: от единицы до десяти нарастали Срочность, Важность, Секретность; цифра в углу бланка сразу говорила ему все.
Итак, Дорон вставал всегда ровно в восемь часов утра. В десять секретарь Дитрих клал перед ним суточную сводку. В этот день все было как обычно. Генерал сел в кресло и раскрыл папку.
«Сроч.», «Важ.», «Секр.».
1.3.1 — Опыты кормления коров хлореллой.
1.1.4 — Доктор Сидзуки (радиоактивные изотопы) продолжает переписку с филателистом Кривопаловым А.В. из города Великие Луки.
4.8.2 — Фирма «Бицоти» проводит заключительные испытания пилюль, вызывающих бессонницу.
3.10.6 — Английское адмиралтейство дало заказ на покрытие для подводных лодок, искажающее ультразвуковое эхо.
9.7.9 — Инженер-изобретатель Коллинз вчера начал испытания подземного снаряда-крота.
2.1.3 — Получены полные чертежи нового военного австралийского геликоптера.
1.2.9 — Инженер-изобретатель Коллинз погиб во время испытания подземного снаряда-крота.
3.3.3 — Новые каблуки для ботинок с ракетными двигателями одноразового действия, позволяющие прыгать в длину до 10 метров и в высоту до 4 метров.
10.10.10…
Взгляд Дорона задержался. Три десятки. Такое бывает нечасто. Нечто Сверхсрочное, Сверхважное и Сверхэкстренное.
10.10.10 — Исчез профессор Чвиз.
Рука Дорона уже уперлась в белую кнопку звонка. Натренированный Дитрих появился в кабинете с такой скоростью, что дверь для него можно было бы заменить шторками фотозатвора.
— Миллера, Кербера и Гарда срочно ко мне!
Этими короткими быстрыми словами Дорон уже взвел себя, как пружину, и сразу почувствовал, что взведен. Он отметил в себе это, казалось, уже позабытое, азартное состояние упругой силы и какой-то нестареющей, совсем юношеской легкости. Он, проповедник протокольной точности, ревнитель картотек, списков и досье, поклонник холодных и абстрактных цифр, шифров, он, издевающийся над детективными фильмами, презирающий всю эту невыразимо бездарную толпу сексуально распущенных полуковбоев, полушпионов, кривляющихся с дорогим оружием в руках на обложках пестрых книжек, — он все-таки любил, стыдясь признаться себе в этом, вот такой накал мужества, как у Шона Коннери, автомобильную погоню, темноту западни и сладкий запах, который можно почувствовать, потянув носом воздух из пистолетного ствола. Наверное, в нем еще жил тот мальчишка, который, насмотревшись гангстерских фильмов, решил учиться подкрадываться к Дику, огромному датскому догу Дорона, так тихо, что пес не поворачивал морду на его шаги…
4. Настоящий или двойник?
В это утро супруги Миллеры проснулись, как обычно, в тот момент, когда по радио началась передача, открывающаяся маршем из популярной комедии «Семеро засыпают в полдень». Пока Эдвард брился, Ирен еще нежилась в постели.
В спальню вошла горничная.
— Кофе готов, — сказала она. — Только что звонили из секретариата генерала Дорона и попросили передать, чтобы хозяин приехал на совещание к одиннадцати часам.
— Накрывайте на стол. Агата, — ответила Ирен и обратилась к мужу, вышедшему из ванной комнаты: — Дюк, звонили от Дорона…
— Я слышал, милая, спасибо.
После завтрака Эдвард позвонил Керберу:
— Отто? Предупредите профессора Чвиза, что я приеду сегодня позже, так как меня вызывают к Дорону. Вас тоже? Ну и прекрасно. Тогда позвоните ему прямо сейчас, а потом мне.
Через несколько минут Кербер был вновь у телефона.
— Чвиза нигде нет, — сказал он. — Я звонил и домой, и в лабораторию. Вероятно, он тоже приглашен на совещание и уже находится где-то в пути.
Миллер повесил трубку и посмотрел на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124