«Ла-Гранха, Испания. Расплющенные и обгорелые обломки, разбросанные по голым склонам кастильских холмов, — вот все, что осталось от гигантского трансокеанского лайнера, потерпевшего здесь катастрофу рано утром в четверг.
Полиция и спасательные команды продолжают разыскивать среди обломков самолета тела пассажиров, в числе которых находился Поль Джирард, 45 лет, секретарь президента Лимена.
Отдельные куски крыльев и части двигателей были найдены на значительном расстоянии от места катастрофы, что свидетельствует об ужасающей силе удара. Причина катастрофы не установлена, хотя пилот вскоре после вылета радировал на контрольно-диспетчерский пункт мадридского аэродрома, что вследствие технических неполадок он возвращается в испанскую столицу для устранения неисправностей.
Представители авиакомпании заявили, что, возможно, удастся установить характер неисправностей. Хотя большая часть самолета сгорела, они надеются, что уцелевшие приборы из кабины летчика и регистрирующие устройства могут дать ключ к объяснению причин катастрофы, самой крупной за последние пять лет».
«Да, — подумал Лимен, — это кладет конец последней возможности найти маленький клочок бумаги, который мог бы заставить Скотта подать в отставку. Пожалуй, единственной надеждой получить сколько-нибудь основательные доказательства остается доклад Кларка из Эль-Пасо. Но боже мой, почему же он молчит?»
Впрочем, Лимен с тяжелым чувством вынужден был признать, что и доказательство существования секретной базы, не утвержденной президентом, — шаткое основание для увольнения председателя комитета начальников штабов и его коллег — всем известных генералов. Страна просто не поймет, почему популярный генерал должен быть смещен с поста только за то, что он принял меры, хотя бы и секретные, для охраны систем связи.
«Может быть, Крис прав, — подумал он, — и надо действовать в открытую?»
Лимен чувствовал себя как священник, чья паства внезапно покидает его в то самое утро, когда должна состояться торжественная церемония открытия новой церкви.
Эстер приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было просунуть голову.
— Доктор Креймер напоминает, что через пять минут вы должны быть в его кабинете для медицинского осмотра, — сказала она.
Лимен вышел на веранду и направился через розарий по дорожке, ведущей от западного крыла к особняку, в первом этаже которого находился кабинет доктора.
Погода стала лучше. Полуденное солнце светило через тонкий слой плывущих по небу облаков, в воздухе приятно пахло свежескошенной травой. Где-то проскрипела голубая сойка, и какая-то птица, сидевшая на ветвях большой магнолии, стремительно кинулась на воробья. Лимен кивнул агенту секретной службы, скромно стоявшему у стены.
Доктор Горас Креймер, давнишний врач Лимена, бросил практику в Колумбусе, чтобы следить за здоровьем президента. Болтая о перемене погоды, он проводил еженедельный осмотр: выслушивал президента стетоскопом; измерял кровяное давление, намотав ему на руку ленту и надув ее воздухом; исследовал с помощью рефлектора глаза, уши, нос и горло. На этот раз, закончив осмотр, Креймер сел на табуретку и, небрежно помахивая стетоскопом, уставился на своего пациента.
— Когда вы были последний раз в отпуске? — спросил он.
Креймер был круглолицый мужчина с глубоко посаженными глазами, испытующе взиравшими на пациентов.
— Весной я провел два уик-энда на Голубом озере, — как будто оправдываясь, ответил президент.
— Я говорю об отпуске, господин президент, — повторил Креймер с терпеливой настойчивостью.
— Сейчас, дайте вспомнить… Прошлым летом я целую неделю отдыхал на озере.
Креймер покачал головой, не отрывая глаз от Лимена.
— Это тоже не отпуск, господин президент. В ту неделю у вас было по два совещания в день, и, по моим подсчетам, вы только три раза ходили на рыбалку.
Лимен молчал. В мыслях он был весьма далек от кабинета врача. Холмы Испании, Пентагон, где сидел стройный, подтянутый генерал, пустынные просторы Юго-Запада — все это мелькало в его голове.
— Я буду говорить прямо, Джордан, — сказал Креймер. — У вас опять поднялось давление, и мне это совсем не нравится. Отныне извольте выполнять мои предписания. Вам надо уехать по крайней мере недели на две. Можете проводить одно совещание в неделю — и как можно меньше телефонных разговоров.
Президент покачал головой и чуть улыбнулся:
— Не могу, Горас. Придется подождать до июля, когда вступит в силу договор.
Креймер попытался изменить курс.
— Если вы не дорожите своим здоровьем, подумайте о моей репутации. Ведь я не смогу заработать в Колумбусе ни цента, если вы умрете по моей вине.
— Сможете, — усмехнулся Лимен. — Объявите только, что я был самой крупной вашей ошибкой.
Креймер только пожал плечами. Лимен снял с вешалки пиджак, надел его и зашагал обратно в свой кабинет, не подозревая, что доктор, стоя в дверях, провожает его взглядом. Креймер бросил на стол стетоскоп и обратился к медсестре, вошедшей в кабинет после ухода Лимена.
— Где логика? Мы избираем человека президентом, а потом стараемся как можно скорее его угробить. Иногда мне кажется, что идет какое-то непрерывное состязание: кто рухнет раньше — президент или страна.
Джордан Лимен снова задержал взгляд на магнолии. Птицы улетели, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было отдаленное жужжание самолета. Оно с новой силой напомнило ему о Поле Джирарде и о всех его планах, которые вдруг начали рушиться на глазах. Лимен прошел мимо охранника, даже не взглянув на него.
Четверг, после полудня
«Такова уж наша дипломатическая служба, — размышлял Генри Уитни, выезжая из Мадрида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116