Мы обмениваемся тостами: «Кампаи, кампаи». На деревьях вдоль улицы стрекочут цикады.— Хорошо поговорить по-английски, — произносит сидящий рядом со мной. — Для нас. Трудный язык, совершенно не схожий с японским. Меня зовут Томоясу.— Кэтрин. — Мы обмениваемся рукопожатием. Сидящие ниже шевелятся, меняя позы. — Рада помочь. Вы тоже можете кое-что для меня сделать.— Понятно, — отвечает он, слегка пьяный, ничего не понимающий. — Можно спросить, Кэтрин, надеюсь, это не наглость — мои коллеги и я заинтересовались: вы остановились здесь?— На эту ночь.— А?Он произносит это остальным, превращая междометие в целую фразу. Что-то вроде: «Ну что я говорил?» На нижней ступеньке лысый человек что-то бормочет. Сидящий над ним с пачкой «Мальборо» отвечает. В их голосах звучит разлад, уличная жестокость, которой я не ожидала. На поверхности Токио очень учтивый, легко поверить, что ничего иного здесь нет. Ни глубин, ни теней, словно город может быть всего двухмерным.— Они говорили обо мне?Томоясу пожимает плечами:— Это не так уж важно.— Конечно. Важно вот что. — Я спрашиваю, уже зная ответ. — Капсульные отели предназначены только для вампиров?— Вампиров. А-ха-ха. — Он улыбается. — Нет, только для мужчин. Обычно для мужчин. Может быть, это не правило. Служащие ничего об этом не говорили?— Напрямик — нет.— Теперь это не так уж важно.Он умолкает. Улыбка сходит с его лица, но не совсем.— Почему?— Капсульные отели существуют для тружеников вроде нас. Но сейчас мыльный пузырь экономического бума лопается, служащие не получают жалованья. Теперь они сидят дома, вместо того чтобы работать допоздна. Напиваются вместе с женами.— Счастливые жены.— Нет-нет. Злосчастный мыльный пузырь.Разговор прекращается. Цикады меняют ритм, их стрекот превращается в напев. Чччч, ча-ча-ча.— На безжалованье — можно так сказать, Кэтрин?Я смеюсь, вторя его смеху. Он продолжает:— На безделье. Меньше дел, больше удовольствий. Лично я адвокат компании, эти люди мои коллеги. Наша компания выпускает стеклянные трубки для неоновых надписей. А вы сами кто, служащая?— Нет, просто разыскиваю одного человека.Вдали стучит поезд. Служащие компании потягивают пиво и молчат, словно прислушиваются. Кажется, теперь они чувствуют себя неловко, беспокойно ерзают на сентябрьском ветру. Люди, запутавшиеся в изменчивой жизни, мне их жаль.Томоясу допивает свое вино. На дне чашки маринованная слива. Он переворачивает чашку, ловит сливу, съедает.— Так. Вы частный детектив, расследуете частные дела. Но Токио — большой город.— Собственно говоря, я разыскиваю одну семью. Думаю, очень хорошо известную. Мусанокодзи.— А?Едва я договариваю, лысый оборачивается ко мне, словно на меня стоит посмотреть из-за одной этой фамилии.— Вы знаете семью Мусанокодзи? — спрашивает Томоясу. И выплевывает сливовую косточку.— Только понаслышке.— О, это большая семья. Большой бизнес. — От волнения он говорит по-английски хуже. — Приправы, шою, не? Соевый соус. Очень уважаемая, да. Почему вы хотите познакомиться с семьей Мусанокодзи?— Это сложная история. Но я подумала, что, может быть, кто-нибудь из вас знает, где находится офис компании. Там есть телефонный справочник…Томоясу меня не слушает. Человек на нижней ступеньке снова что-то говорит — уверенно, вполголоса. Он сидит вполоборота, профиль его четко виден на фоне голубого света торговых автоматов. Томоясу кивает, когда он договаривает.— Мистер Абэ говорит, он знает одно место. Туда ходит один из мужчин Мусанокодзи. Не главный. Управляющий среднего звена.— Что это за место?— Бар. — Он пожимает плечами. — Для мужчин.— Меня туда не пустят?Томоясу пристально меня разглядывает.— Простите, но я думаю, вам заплатят.«Не нужно мне платы, — думаю я. — И не нужно передо мной извиняться». Спрашиваю:— Часто бывает там мистер Мусанокодзи?Томоясу окликает человека на нижней ступеньке.Тот что-то бормочет в ответ.— Он всегда бывал там, когда появлялся Абэ-сан. Часто, регулярно, постоянно, как это лучше сказать. Заведение очень дорогое. Минутку, пожалуйста…Он быстро уходит в вестибюль отеля. Пока его нет, коллеги молчат. Человек на нижней ступеньке поглаживает голову, словно ощущает на ней мой взгляд. Томоясу возвращается с бумагой и ручкой, садится, уже начав писать.— Это название бара. «Суги». Это адрес. Бар далеко отсюда, найти его непросто, вам, пожалуй, лучше взять такси. Бумагу отдайте водителю.— Спасибо.Я беру листок. Секунду Томоясу продолжает его держать. Потом, словно устыдясь себя, убирает руку.— Спасибо, Кэтрин. Было очень приятно познакомиться. Вы значительно улучшили мою разговорную речь.Прощаясь, все встают. Томоясу первый, остальные следуя его примеру. Мистер Абэ останавливает такси. Дверца для пассажиров распахивается автоматически. Когда я влезаю в машину, раздается стук торгового автомата на улице, еще одна доза алкоголя падает в его освещенное отверстие.Машина отделана изнутри светлой искусственной кожей. Водитель в белых перчатках, словно мим. Он открывает стеклянную перегородку, берет листок с адресом и читает, не обращая на меня внимания, словно эту бумажку дало ему какое-то невидимое существо. Представляю себе его пьющим в пижаме «Стопроцентной» гостиницы, а тем временем мимо проносится Токио.Сюда в самый раз приезжать на поиски драгоценностей. В магазине здесь можно купить платиновые комплекты палочек для еды на двоих. В одном отеле есть золотая ванна, сделанная в форме феникса, — триста тридцать с половиной фунтов металла, самое большое на свете изделие из золота, бизнесмены плавают в ней, и отблески падают на их жировые складки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139