Через какое-то время дорога под ногами становится мягкой.Опускаю взгляд и вижу, что иду по жухлой траве. Я в муниципальном парке, валуны и декоративные сосны между дешевыми сборными домами пятидесятых годов, снести которые следовало бы несколько десятилетий назад. Иммигранты сидят на скамейках или прогуливаются. В дальнем конце парка за деревьями гинкго по холму поднимается шоссе.Подхожу к фонтану. Карпы тычутся в водоросли. Труба, из которой должны бить струи, сухая, ржавая. На окружающей бассейн стенке сидят иностранцы, темноволосые, со смуглой кожей, и мне вспоминается Диярбакыр. Они неторопливо покуривают, глядя на землю и свою дешевую обувь.Я сажусь. Когда перестаю двигаться, бодрость быстро меня покидает. Обратно до Приятного дворца далеко. Ступни ноют, я смотрю на них и на руки.— Прошу прощения?Он смуглый, с темными волосами и бородкой. Грязные нейлоновые костюмные брюки, поддельный пояс от Гуччи. Протягивает пачку сигарет «Фортуна».— Спасибо, нет.Мужчина садится. Вынимает сигарету, потом сует обратно. Подается ко мне:— Позвольте представиться. У вас самые красивые голубые глаза, какие я только видел у японок.— Я не японка.— Правда?Я невольно улыбаюсь.— И я не японец. Меня зовут Павлов. Он протягивает руку.Я поднимаю свою и инстинктивно отдергиваю. На ладони у него лягушка, маленькая, как основание большого пальца. Она, помигивая, смотрит на меня, зеленая, с золотистыми глазами. Мужчина торопливо говорит:— Меня зовут Павлов, а это знаменитая лягушка Павлова. Если позвонить в колокольчик, она высунет язык.— Вы мучаете ее, ваша кожа слишком горячая.Улыбка его увядает. Лягушка прыгает обратно в бассейн. Бородатое лицо его, более старое, чем казалось на первый взгляд, бороздят морщины от улыбки.— Извините, я хотел рассмешить вас. Смеяться полезно для души.— Даже лягушкам?— Им особенно. Там, где я живу, лягушки смеются всю ночь.Он вытирает ладонь о брюки, снова достает сигарету и прикуривает под моим взглядом. Зажигалка тонкая, пластиковая, с узором из красных и зеленых вишен в сахаре. Женская или детская.— Павлов, вы откуда?Он пожимает плечами:— Не из Японии.— Что делаете здесь?— Когда идет дождь, продаю зонтики.— А когда дождя нет?— Тогда зонтики от солнца.Губы его растягиваются в улыбке.— Семья есть?— Да. — Он кивает. — У вас зоркий взгляд. А чем занимаетесь вы…— Кэтрин.— Кэтрин. Наверное, приехали в Японию преподавать английский.— Нет. — Приближается вой сирены, затем удаляется. Люди в парке приходят в движение, словно от ветра. — Приехала искать кое-что.— Мир во всем мире? Счастья для всех народов?Теперь улыбаюсь я.— Цель моих поисков не столь бескорыстна.— Это хорошо. Потому что в таком случае я смогу помочь вам.— Вы даже не знаете, чего я ищу.— И тем не менее могу помочь. Разве это не замечательно? Я мистер Бюро Находок. Секрет прост: компьютер. У меня лучший в Токио. Так что, взглянув на экран моего компьютера, найдете то, что потеряли.— Я ничего не теряла…Павлов поднимает руку.— Нет-нет, не желаю слушать. Это современный мир. Утро нового тысячелетия. Если не можете найти то, что ищете, значит, не используете современность должным образом. Почему вы ненавидите компьютеры?— Ненависти к ним у меня нет. — Поднимаю взгляд, ощущая на лице неприятное воздействие солнечных лучей и ветра. — У вас правда есть зонтики от солнца?— Послушайте, у меня есть то, что вам нужно. Ну как? — Он достает из кармана брюк бумажник. Внутри вместо денег пачка визитных карточек. Протягивает мне одну. — Прошу вас. Это приглашение. Мы введем ваш вопрос в мой компьютер. Вы мгновенно получите тысячу ответов со всего мира. Когда поступит нужный ответ, я вам позвоню, мы отпразднуем это событие, а потом вы найдете то, что ищете. Идет?Я беру карточку. На ней мелким курсивом написано имя: Павлов Бехтерев, торговец, и крупнее адрес по-английски, по-русски и по-японски.— Это в двух кварталах отсюда.— Спасибо. Приятно было познакомиться. — Мы обмениваемся рукопожатием. Он смотрит на часы. — У вас деловая встреча?— Нет-нет. Рядом с парком ясли. Нужно забрать детей.— Павловских собачек. — На его лице ничего не отражается, и я смеюсь: — Имеются в виду дети.— Собачки. Вот Именно. Стоит позвонить в колокольчик — все сразу же обделают пеленки.У ворот парка он машет на прощание. Я машу карточкой в ответ. Потом, в Приятном дворце, верчу ее в пальцах и задаюсь вопросом, что мне терять.Свет от экрана заливает лицо Павлова, смягчая его.— Ну вот. Вам нужно сказать мне, что вы ищете.— Драгоценность.— Драгоценность. — Говоря, он нажимает клавиши. — И как мы ее назовем?— Льюис.— Льюис. Необычное название для драгоценности.— Для начала мне нужно получить сведения обо всех, носящих эту фамилию, на острове Сикоку.— Не проблема. Это необычная фамилия и для японцев. А потом мы поедим. Анна сейчас стряпает. Вы любите окрошку? Я обожаю. Летом сам рву вишни в парке.— Я даже не знаю, что это такое.— Тогда я представлю вас друг другу. Окрошка, Кэтрин; Кэтрин, окрошка.В квартире кухонька и ванная, тесный туалет, две спальни со старыми татами на полу. Окна выходят на рисовое поле, за ним высится фабрика молочной карамели «Могинага». Детям — Александру, Валентину, Елене — год, два и три с половиной, у всех улыбающиеся, будто у русских кукол, личики. Анна высокая, с желтовато-бледным лицом, улыбка у нее приятная, как и у Павлова, правда, более неуверенная, словно ей больше вспоминается. Ни по-английски, ни по-японски она не говорит. За ужином мы разговариваем на ломаном немецком, дети уже уложены спать. Видимо, эти люди беженцы, но не говорят откуда, а я не спрашиваю.Лучший в Токио компьютер представляет собой портативный аппарат фирмы «Тойота» с дешевым модемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139