В зале открытые потолочные балки и ковер, как в аэропортовской комнате отдыха, словно пол и потолок существуют в разных веках. Между балками висит большой телевизор. На экране три лошади скачут по финишной прямой. Резкий голос комментатора повышается до полной громкости.— Отлично! Отлично. — За стойкой рыжеволосый, веснушчатый человек. Жевательная резинка щелкает, когда он улыбается — сначала лошадям, потом мне. — Отлично. Что вам подать, мэм?— Бутылку пива.— «Беке» или «Холстен»?— Какое похолоднее.— Фунт девяносто пенсов хоть то, хоть другое.Бармен идет к холодильнику, а я тем временем разбираю деньги. В карманах у меня до сих пор полно долларов. Изображенные на банкнотах президенты и пирамиды с глазами таращатся на меня со стойки, я убираю их.Бармен смотрит, как я пью, и одобрительно бурчит:— Вот-вот. Похоже, оно вам очень по делу. Подать еще чего-нибудь? Ветчины?— Нет, спасибо. — На нем сегментированные часы, золотые или позолоченные, нечто вроде медальона-хронометра. На руке превосходный золотой перстень, с виду поздневикторианский. Ист-эндское щегольство. Я ставлю бутылку на стол. — Однако вы могли бы оказать мне любезность.— О да. — Он меняет интонацию. Слова звучат полувопросом-полунасмешкой. — И как я могу это сделать?— Я ищу Слиппер-стрит. Знаю…— Слиппер-стрит? Хе-хе. Нев, слышал? — кричит он, отворачиваясь. Жевательная резинка снова щелкает. — Нев! Дама спрашивает, как найти Слиппер-стрит.Выходит Нев. Он выглядит более старой и скромной копией бармена. На тыльной стороне обеих ладоней у него вытатуированы птицы — ласточки; тушь от времени потускнела.— Слиппер-стрит, дорогуша? Прямо сейчас, готовы? Выйдите отсюда, перейдите дорогу, — он жестикулирует, размахивая руками, будто тонущий, — и копайте на глубину пятнадцать футов. От водопроводных труб сразу направо, не собьетесь.Оба дружно гогочут. Бармен начинает протирать стаканы.— Слиппер-стрит уже нет, дорогуша. Не стало так в семьдесят девятом — восьмидесятом году. Видите все это по ту сторону дороги? Настроено поверх Слиппер-стрит.— А что с людьми, которые там жили?Бармен пожимает плечами и смотрит на Нева. Старик откашливается.— Дело вот какое. Большинство их переселили в эти башни. Тут были старики, годами не выходившие из домов. Теперь они на высоких этажах, пугают голубей. Раньше они были соседями, жившими рядом, теперь соседи сверху или снизу. Те, кто еще жив, во всяком случае. А что?— Я ищу кого-нибудь по фамилии Пайк.Нев пожимает плечами:— Не слышал этой фамилии. Но вырос я не здесь, так что могу и не знать. Однако если заглянете вечером, завсегдатаи скажут вам определенно. Жаль, их еще нет.— Постой-постой… — На экране телевизора скачки сменяются рекламой колготок. Бармен берет пульт управления и выключает звук. — А смотритель, Нев?— А что он?— Смотритель должен знать. Он тут недавно говорил, что ему дали компьютер. На случай, если кто заявится с проверкой — налоговый инспектор или санитарный. Вы не из налогового управления, дорогуша?— Нет. Я просто…— Да, непохожи. Как его там, Нев? Генри, фамилии не помню.— Генри. Недоумок он. До двадцати одного не может сосчитать без калькулятора. А с какой стати ты решил отправить ее к нему? Пусть побудет здесь. Скоро явятся завсегдатаи.— Да ты что, Нев? Сейчас только пол-одиннадцатого. Раньше, чем часов через пять, их не будет. Что ей тут делать до того времени?— Может пойти и выпить со мной.— Ну да?Бармен смотрит на Нева. Интонация у него уже нормальная. Я поднимаю с аэропортовского ковра чемодан. Оба смотрят на него.— Ну, вот видишь? — Бармен снова улыбается. Жевательная резинка у него между зубов, розовая, напоминающая жемчужину неправильной формы. — Она спешит. Ей нужно повидать Генри. Это свой человек. Скажете, что вас направили из «Герцогини», и он будет само радушие.Бармен объясняет, как его найти. Я опять перехожу дорогу, иду к указанному дому. Контора смотрителя находится под башнями, выстроена из того же темного кирпича, что и они. Нажимаю кнопку звонка и жду. Здесь темно и сыро, как в подземелье. Колонны испещрены граффити, синими и золотистыми, яркими, как цветные рисунки на рукописях.Домофон включается. Сквозь потрескивание слышен мужской кашель. Я подаюсь к микрофону. От него несет мочой, словно некто — с изрядной злонамеренностью и спортивной сноровкой — помочился в решетку на высоте шести футов от земли. Мне приходит в голову, что терпеть не может Генри не только Нев.— Алло! Меня зовут Кэтрин Стерн. Я разыскиваю человека, который, возможно, здесь живет. Вы Генри?Наступает пауза, я слышу музыку, в запертой конторе играет радио, потом его заглушает голос:— Алло?Приближаю лицо к домофону насколько могу и кричу в него:— Меня направил к вам Нев!— Нев? Так-перетак этого гада, и его мать, и мать его матери!Домофон глохнет. Я подхожу к двери и барабаню по ней, пока она не открывается. За ней невысокий, толстый человек в синей форменной одежде, с медалью святого Христофора на шее. И шея, и лицо налиты кровью, капилляры тянутся, словно линии в карте улиц А-13, А-1202. Непонятно, временное или постоянное это явление. Он смотрит мимо меня и заговаривает раньше, чем я успеваю раскрыть рот:— Где он? Скажите ему, пусть проваливает к черту, ничтожество. Кто вы?— Меня зовут Кэтрин Стерн.— Из санитарной инспекции?— Нет-нет. В «Герцогине» сказали, что вы можете мне помочь.Умолкаю и жду, пока смотритель оглядывает меня. От него пахнет чипсами и уксусом, позади в беспорядке его комнаты вижу на письменном столе открытый пакетик чипсов и термос.— Кто это сказал? Нев? Толстый мешок с дерьмом. Что он может знать?Смотритель сутулится в темноте, опирается о ручку двери, заодно преграждая мне путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139