Что я, что Ваня. Нет, не Ваня… Он теперь у нас «Алхимик», Вадим – «Полутяж», Женя – «Граф», ну а Алекс – «Кондор». Любит всё же сей аспирант МАИ нацистские аллюзии. Ну а юморист (его, кажется, зовут Васей), так и остался «Юмористом».
– Не столько к своим работам, сколько к ситуации с их продвижением на рынок. Впрочем, что конкретно от меня надо?
– Если Вам не трудно, мы могли бы встретиться прямо сегодня.
– Где и когда?
– У нас в офисе.
Называет адрес в центре Москвы. Ого, видно, фирма крутая, если офис в таком месте.
– В, скажем… 12 часов. Вы сможете?
– Конечно. Паспорт с собой брать?
– Возьмите на всякий случай, если придём к соглашению, тогда сразу его и оформим. А на вахте ничего не надо. Просто назовёте свою фамилию и скажете, что в одиннадцатый офис.
– Непременно буду.
– До встречи.
– Всего доброго.
Что ж, до двенадцати ещё есть время. Можно выйти пробежаться. Утро тёплое, июньское. Лето после дружной весны обещает быть великолепным. На небе ни облачка, и температура уже за двадцать. К полудню поднимется до двадцати семи – двадцати девяти. Славно! И пусть не ноют иные любители прохлады. Езжайте за прохладой в Норильск, господа, коли охота. А мы зимой на Канары не ездим. Не ездим даже в Краснодарский край летом. Нам здесь надо успеть прогреться, в наше среднерусское лето.
Так что, пусть жарит! Пусть сожжёт все на хрен! Дорожка пружинит под ногами. Хорошо! А то думал, уже не оклемаюсь после этой поганой зимы… Но, вот же – девять километров намотал. Хорошо бы, конечно, двенадцать! Но не сегодня. На такие встречи опаздывать нельзя.
Интеллектуал обожал встречаться с контрагентами после доброй зарядки, контрастного душа и десяти минут на массажере. Ощущение собственной физической крепости как будто давало некое заведомое превосходство. Вот вы – богатенькие и влиятельные. Зато вскакиваете в семь утра, везут вас через московские пробки в личных машинах. Но везут долго! И пашете вы до позднего вечера! Пусть даже вечером некоторые из вас пойдут в фитнес-центр! Что ж, дело хорошее… Сам выступал на ринге до 45 лет, да и сейчас изредка выбираюсь на тренировки. Но, господа, говорю вам ответственно, никакой фитнес не заменит большой пробежки и купания в пруду или речке с апреля по ноябрь.
Мы ещё увидим небо в алмазах. И в час «Х» родной Руси понадобятся крепкие парни!
Впрочем, Интеллектуал не был вульгарным «красным», завидующим всем более состоятельным людям. Знал он нескольких, весьма уважаемых им людей, довольно высокого социального положения, вынужденных вести нездоровый, изматывающий образ жизни в псевдо-новорусском стиле. Им Интеллектуал искренне сочувствовал. И каждое утро, салютуя своим Богам, просил у Них здоровья этим людям. Вот и сейчас, перечислив всех, кому он желал добра и здоровья, он вскинул правую руку, и оборотясь к солнцу, произнёс про себя: «Салют тебе, свободное светило! Свети ты вечно вековечно! Салют тебе, Русский Первобог Сварог! Салют, Творец Вселенной!».
Но вообще-то Интеллектуал не любил зазря расточать энергию, даже когда она била через край. Лучше материально недополучить, чем общаться с дерьмом. Он давно уже научился избегать неприятных контактов. И расплачивался за это «более чем скромным», как сказал ему один друг из Южной Африки, бытом. Впрочем, не стоит юродствовать. Кое-что Интеллектуал имел. Но всё это он заработал раньше, в лучшие годы, ещё до начала этого трижды проклятого нового застоя с бледной спирохетой во главе.
С такими мыслями, излучая энергию, входил Интеллектуал в офис издательства «Комета». Ибо даже с приятным человеком лучше общаться, одаривая его потоком энергии и уверенности. Это уже не агрессия или оборона. Это энергетическое донорство, подарок приятному, или, как минимум, полезному, человеку.
Юрий Афанасьевич оказался худощавым, чуть сутуловатым человеком с интеллигентным лицом. Он носил коротко стриженную светло-русую бородку и очки в тонкой золотой оправе. На вид ему было немногим за сорок. В своей ослепительно белой рубашке и чёрном строгом галстуке он органично вписывался в интерьер типичного офиса довольно процветающей компании. Его кабинет был обставлен тёмной офисной мебелью, которая смотрелась элегантно и просто на фоне стен цвета слоновой кости и тёмно-серого с серебристым оттенком паласа.
– Сразу нас нашли? – вежливо поинтересовался он.
– Да, спасибо. Вы очень удобно расположены.
– Чай, кофе?
– Чай, если можно, зелёный.
– Аллочка мне кофе, а Вячеславу Ивановичу зелёный чай, – произнёс Юрий Афанасьевич в селектор. – И, может, давайте сразу приступим к делу?
– Не возражаю.
Секретарша внесла поднос с чашками. Как будто у неё всё было заготовлено заранее. Интересно!… А вообще то, Юрий Афанасьевич не так прост. Есть в нём что-то неуловимо демоническое. Наверное, глаза – какого-то «зеркального», непонятного цвета. Вернее, их ускользающее выражение. И уголки губ. Как будто он слегка улыбается. Но сами губы при этом твёрдо сжаты. А голос, немного глуховатый, словно он говорит откуда-то из другого помещения. Прямо-таки Воланд – вариант двадцать первого века. Или некий коллега этого господина. Впрочем, нам наплевать! Это их внутрисемитские проблемы. Семитский бог… Семитский дьявол… Мне всё равно! Нам надо вернуть на нашу землю наших родных русских Богов!
Интеллектуал прихлёбывал чай и ждал дальнейших реплик Алтуховского.
– Знаете, мы были бы заинтересованы в самом простом варианте договора.
– Я тоже.
– Тогда, как бы вы отнеслись к тому, чтобы передать нам все права на перевод и издание вашей книги в Европе.
– Согласен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118