- Где... - в голосе появилась хрипота.
- Таких не осталось больше нигде, только здесь, сказал он, - и еще в
этом древнем городе, Кель Харантише. Вот это устройство передает, между
тем, только мой голос, и это, может быть, лучше так от него остается
скрытым мое лицо.
Теперь изображение занимало весь экран, и я увидела помещение,
подобное тому, в котором мы стояли. Изображение было трехмерным и
обеспечивало четкую передачу деталей. Что-то не давало мне покоя. Подобный
мощный выброс энергии - все равно, какого рода ее источник - должен был бы
обнаружиться на снимках Каррика, сделанных спутником, как сигнальный
огонь.
Неужели наши техники пропустили его, просмотрели, стали жертвой
дефекта передачи информации? Здешняя атмосфера плохо подходила для
распространения в ней радиоволн (иначе бы я поддерживала связь с
ксеногруппой или открыто, или тайком).
"Здесь такого просто могли бы и не существовать", - подумала я.
В том, другом помещении были видны на стенах геометрические узоры,
имелись подсвечники, гнезда которых имели формы черепов животных. Мерцание
свечей над остатками высокоразвитой технологии.
Там стоял, наклонившись над пультом, ортеанец, и я сначала увидела
его светлую, свободно ниспадающую гриву. Затем он выпрямился, и стало
видно его лицо. Узкий подбородок, широкий лоб и полуприкрытые глаза цвета
влажного песка. Ему было не более девятнадцати или двадцати лет.
- Даннор бел-Курик, - сказал Чародей, - вы, который сам себя называет
Повелителем в изгнании, послушайте.
Ортеанец пристально посмотрел на нас, впрочем, нет, не на нас, а на
что-то, что должно было казаться ему пустотой. Он смотрел сквозь нас.
Он был очень красив, обладая внешностью, излучавшей нечто, по чему я
определяла в моих воспоминаниях тех, золотых. Это нечто являлось
способностью вызывать очарование.
- Покажитесь, - потребовал он.
- Я предпочитаю не делать этого.
- Тогда я предпочитаю не разговаривать.
- Ваша наемная убийца, - сказал быстро Чародей, и рука, которую
бел-Курик уже протянул к пульту, застыла в воздухе. - Одна из ваших
шпионок. Она многое рассказала, прежде чем, наконец, умерла.
Даннор бел-Курик засмеялся. У него был звонкий голос. Он сказал:
- Не означает ли это войну между нами? Я буду воевать с вами, старик.
Борьба с вами доставит мне радость.
Тут я вспомнила лицо Сантендорлин-сандру из того времени, когда
Золотая Женщина накликала гибель Империи. Этот Даннор бел-Курик являл
собой жалкого уродца, его потомка, хотя существовал сейчас, когда Сандор
был забыт.
"И вот этот метис, этот полузолотой, - подумала я, - этот мальчишка
из колдовского народа является виновником всех этих событий?"
- Я не воюю с Повелителем в изгнании, - ответил старик. - Но
напоминаю ему о том, что город Кель Харантиш является городом в изгнании и
что он не был городом, пока не погибла Империя, а представлял собой всего
лишь крепость в пустыне.
Мальчишка повернулся, сел и откинулся назад в своем кресле. Либо он
знал, что на него смотрели, либо в его движениях было что-то заученное
даже тогда, когда он находился один.
- Ну? - резко спросил он.
- Только одно: вы живете торговлей. Кель Харантиш всегда жил
торговлей, и я даю вам свое слово, что вы умрете, если она прекратится.
Или вы можете питаться скалами и песком?
Своим мысленным взором я вижу руины башен, заносимые песком
иссушенной земли. Рядом - море, выглядящее, как расплавленный металл. И
возвышающиеся над башнями дюны, как спины гигантских китов, с острыми
гребнями, закрывающие небо, движимые ветром. Кель Харантиш, лежащий между
двумя этими морями: соленым морем, не знающим приливов и отливов, и морем
песка. Сюда приходится ввозить даже воду.
Бел-Курик степенно произнес:
- Если вы ступите на землю Харантиша, а двинусь на запад и сожгу ваш
порт, будет ли это стоить мне города или нет. Это я все еще могу. На юге у
меня есть союзники. У меня есть моя армия и мои корабли.
- Я знаю, знаю. Вы думаете, я не знаю Золотого Народа Колдунов? - В
голосе старика явно слышалось лукавство. - Вы, мальчик, не Сандор, как бы
вам об этом ни думалось...
- Я - золотой! - Он встал и впился в Чародея взглядом, полным слепой,
жуткой уверенности. - Я из рода Сантендорлин-сандру и я - Повелитель!
Сколько лжи вы мне наговорили, старик, вы внушали мне, что я лишь
побежденный, владеющий только умирающим городом? Как часто вы пытались
лишить меня трона? Здесь за власть платят цену, какой вы, старик, никогда
не заплатили бы, никогда за всю вашу жизнь и предыдущие жизни. Я это знаю.
- Это правда, - сказал Чародей, слишком тихо, чтобы эти его слова
могли быть переданы. На его закрытом тенью лице проявились чувство боли и
сожаление, причины которых я не могла себе объяснить.
Даннор бел-Курик снова опустился в свое кресло.
- Нужно быть действительно золотым, чтобы получить трон, и потому я
стал подобен им. Все остальное я подавил. И теперь вы хотите мне сказать,
будто я сделал это только для того, чтобы северные называли меня одним из
народа колдунов? Повелитель в изгнании все еще является повелителем.
Повелитель чего? Кель Харантиша с его ничтожным именем и полукровным
населением, с его властью вызывать к себе в равной мере чувства страха и
презрения? Повелитель ремесленников и наемников, рассеянных по всему
южному континенту просто потому, что город должен заниматься торговлей,
чтобы выжить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199