Но вскоре я начал волноваться. Обошёл весь вокзал — они словно сквозь землю провалились. Кинулся на радио. Передали моё объявление — безрезультатно. Обратился в дежурную комнату милиции. Все напрасно: Виталик пропал… Пробыв в Ростове около суток, я выехал на Урал…— Вы быстро прекратили поиски.— Да. Но поймите моё двусмысленное положение: мне неудобно было расспрашивать людей. Ведь это ужас! Достаточно было рассказать любому, что у меня есть вторая жена, а первая предъявляет иск о взыскании алиментов, — и человек настораживался. Я мгновенно становился аморалом. Сама ситуация вызывала подозрения. Кто бы мне поверил? Ведь вы, наверно, тоже не верите?Фролов про себя улыбнулся: оказывается, Пухов и не думал расставаться с барабанными палочками. Тем лучше.Свои показания Пухов записал сам: «Вину свою перед обществом признаю, но здесь и беда моя — имеющий сострадание поймёт её. Пять лет я переживаю свою оплошность, пять лет с трепетом ожидаю карающего правосудия. Я устал от неизвестности, от ожидания, от самой жизни. Пишу правду. В моем положении трудно сочинять небылицы. Что мне делать, если правда оказалась фантастичней вымысла?»— А теперь мы с вами уточним некоторые моменты, — сказал Фролов. — Вы говорите, что сообщили о пропаже Виталика милиционеру. Но в книге рапортов дежурной комнаты такой записи нет.— Я не отвечаю за чёткость работы милиции.— Согласен. Но зачем вы останавливались в Ростове-на-Дону?— Чтобы пересесть на московский поезд.— А других причин для задержки в Ростове у вас не было?— Конечно, нет.— Тогда объясните, чем вызвано расхождение между вашими показаниями и действовавшим тогда расписанием поездов. В то лето со станции Армавир-II поезда на Москву отправлялись. Вам не нужно было делать никакой пересадки. Вы уехали из Армавира в 16 часов 12 минут поездом Минеральные Воды — Москва, так?— Да…На этот раз Пухов растерялся, но все-таки попытался спасти положение.— Видите ли, — промямлил он, — мне действительно не надо было пересаживаться в Ростове, но я хотел там немного побыть… Старые воспоминания, знаете ли…— Почему же вы сказали, что у вас не было других причин для задержки в Ростове?Вопросы следовали один за другим. И отвечать на них становилось все трудней.— Сколько вы пробыли в Москве?— Два дня.— Раздобыли деньги, чтобы добраться до Челябинска?— У меня не было в этом необходимости.— Но вы писали Ганиной, что думаете занять деньги в Москве.— Я лгал. В письме все было ложью.— Даже то, что вы купили Виталику костюм?— Конечно.— Кто же купил костюмчик, в котором он был в Москве?— Виталик в Москву не приезжал, его похитили у меня в Ростове.— Где вы останавливались в Москве?— Я провёл две ночи на вокзале. У меня там нет знакомых.— Урушадзе из числа своих приятелей вы вычеркнули?— Откуда вы знаете про Урушадзе?— Вопросы задавать буду только я. Вы ночевали у Урушадзе?— Да.— Вместе с Виталиком?— Да.— Виталик был в матросском костюме?— Да.Казалось, Пухов, раздавленный градом улик, потерял всякую способность к сопротивлению. И все же допрос закончился только полупризнанием. Что же удержало Пухова? Это следователь узнал на следующий день, когда в прокуратуру пришла Ганина.Фролов понимал, что Ганина явилась не для того, чтобы поделиться своими переживаниями.— Я хочу вам сообщить, что Пухов говорил правду: ребёнка он потерял, вернее, его украли… В общем, ребёнка не вернёшь, а мы с ним помирились и теперь будем жить вместе. Я прошу дело прекратить…Через неделю Фролову сообщили, что Ганина инсценировала попытку самоубийства. В её «предсмертной записке», которую она в последнюю минуту разорвала, можно было прочесть: «Прошу не обвинять Пухова. Он не виноват… Сейчас я под первый паровоз брошусь. Прошу закончить следственное дело. Это моя предсмертная просьба».Но ход следствия уже не могли остановить ни запирательство Пухова, ни истерические выходки Ганиной. К тому времени Николай Николаевич располагал уже достаточно вескими данными.Фролов не верил в убийство ребёнка. Пухов — а следователь достаточно хорошо его изучил — вряд ли был способен на такой шаг. Против убийства свидетельствовала и логика дальнейших событий. Если бы Пухов убил сына, то после того, как Ганина занялась активными розысками, он бы наверняка к ней вернулся, чтобы избежать разоблачения. Однако Пухов, переписываясь со своей первой женой, даже не помышлял о том, чтобы вновь сойтись с ней. В Москве обвиняемый ребёнка не оставил: их обоих провожал на вокзал Андрей Урушадзе. Сделать это по пути из Москвы в Челябинск было сложно из-за соседей по купе. Верней всего, что Пухов, человек по натуре нерешительный, тянул до последней минуты и подбросил ребёнка уже в Челябинске. Ответы из детского приёмника-распределителя, Дома младенца и управления охраны общественного порядка были отрицательными, в архивах районных Советов города тоже никаких следов обнаружить не удалось. Тогда следователь решил подойти к решению вопроса с другой стороны.Судя по всему, Пухов готовился к тому, что его будут привлекать к уголовной ответственности по обвинению в убийстве, но рассчитывал, что дело будет прекращено за недоказанностью или суд вынесет оправдательный приговор. Но неужели он не обеспечил себе на всякий случай путь к отступлению, не разыскал людей, которые взяли к себе Виталика?Просматривая записные книжки и другие документы, изъятые у Пухова при обыске, Фролов обратил внимание на коротенькую запись: «Шухрин Михаил Григорьевич, инженер, женат, 1915 года рождения». Кто же этот Шухрин?По наведённым справкам, Шухрин проживал в Челябинске и работал на строительстве домны, но около пяти лет назад уехал в Днепропетровск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74