Сам Дроздов.
— Дроздов? — переспросил я.
— Вот именно. Сам начальник горжилуправления, — подтвердил Орлов. — Но, понимаете, Захар Петрович, я пересмотрел все протоколы заседаний правления ЖСК во время строительства дома. Ни на одном не присутствовали ни Калгашкина, ни Тараданкин.
— А кто такой Тараданкин?
— Щербаков говорит, его взяли в правление для подкрепления. И как представителя рабочего класса. А то все служащие.
— Для подкрепления? — переспросил я.
— Да.
— Но ведь он во время стройки ни разу не был на заседаниях! — удивился я.
— Я задал Щербакову этот же вопрос. Он замялся. И опять за своё: горжилуправление рекомендовало, настаивало…
— Настаивало? Даже так? Поинтересуйтесь личностью Тараданкина.
— Хорошо, — кивнул следователь. — Так что Дроздов проявил тут пока непонятную настойчивость.
— Мне он говорил совершенно другое… У вас все?
— Нет. Помните, Калгашкина упоминала тут некоего Корнеева? Ну, доброго старичка пенсионера?
— Который присоветовал ей вступить на трехкомнатную? — вспомнил я.
— Вот-вот. Так этот Корнеев Геннадий Ефимович осуществлял технадзор за строительством дома ЖСК «Салют».
Следователь отыскал в папке и показал мне документ, вернее, трудовое соглашение, по которому ЖСК «Салют» принимал на себя обязательство ежемесячно выплачивать 150 рублей Корнееву Г.Е. за осуществление им технического надзора за строительством дома. Всего им было получено 1500 рублей.
— Он что, строитель? — поинтересовался я. — Есть диплом? Или практик?
— Бухгалтер.
— Как же так? — удивился я. — Ведь для того, чтобы осуществлять надзор, нужны соответствующее образование и опыт.
— Щербаков говорит, что Корнеев толковый мужик. Работал долгое время бухгалтером ЖЭКа…
— Насколько я понимаю, бухгалтерия — одно, а строительство — другое. Технадзор есть технадзор. Тут следует разбираться в строительстве, а не в дебите-кредите.
— Порекомендовали, — усмехнулся Орлов.
— Кто?
— Дроздов.
— Опять Дроздов! — не выдержал я.
— Вот именно, Захар Петрович. Я считаю, что его надо допросить.
На следующее утро, как только я пришёл на работу, раздался телефонный звонок. Звонил председатель горисполкома Лазарев.
— Захар Петрович, — сказал он раздражённо, — по-моему, существуют какие-то джентльменские нормы отношений.
— Разумеется, — ответил я спокойно, догадываясь, что обеспокоило председателя.
— Если вам нужны какие-то разъяснения от нашего ответственного работника, можно ведь снять трубку и поговорить. Нельзя же подрывать авторитет…
— Вы о чем?
— О Валерии Семёновиче Дроздове. Ему прислали повестку явиться в прокуратуру. Почтой, на дом. Призовите, пожалуйста, вашего следователя к порядку.
— Не понимаю вашего раздражения. Я в действиях следователя не вижу нарушения. Все по закону.
Мой ответ, как мне показалось, не удовлетворил председателя горисполкома.
Я вызвал Орлова. У него в это время был инспектор ОБХСС Фадеев, и они зашли вместе.
— Интересные сведения получил Владимир Гордеевич о Калгашкиной, — сказал Орлов.
Он посмотрел на старшего лейтенанта, как бы предоставляя ему слово.
— Я уже докладывал своему начальству. Итак, по порядку. — Фадеев раскрыл блокнот. — Установлено, что приблизительно месяц назад на нашем рынке некто по фамилии Галушко торговал апельсинами. Такой чернявый, с усами. Говорят, похож на грузина… Его же видели в доме ЖСК «Салют». Жил некоторое время у Калгашкиной.
— Помните, Юра Бобошко говорил, что у Ирины Алексеевны появился новый, очередной муж в кавычках, грузин? — напомнил Орлов.
— Помню, конечно, — ответил я.
— Мы стали выяснять, — продолжил инспектор ОБХСС. — В то же время по документам магазина «Овощи-фрукты», где заведующая Калгашкина, они получили две тонны марокканских апельсинов. Всего им отпустили апельсинов один раз за сезон. Но в продажу они не поступили. Это подтвердили работники магазина — грузчик и уборщица. — Владимир Гордеевич отложил блокнот. — Я думаю, грузчика и продавца заменил этот самый Галушко. Но не в магазине, а на рынке. Действительно, никто из жителей микрорайона апельсинов в магазине не видел. А на рынке в то время были. И кто продавал? Галушко.
— А что говорит Калгашкина? — спросил я.
— Мы ещё по этому поводу не беседовали, — ответил Фадеев. — Однако ей не отвертеться. В день отпуска апельсинов с базы, а также на другой и третий день она не была на работе. Взяла бюллетень. Но на самом деле, как установлено, ездила в дом отдыха в Светлоборск. Тогда я вызвал врача, который дал бюллетень. Та расплакалась и тут же призналась, что больничный у неё просила сама Калгашкина. И врач прямо в магазине выписала ей бюллетень.
— За что же она так благоволит к Калгашкиной? — поинтересовался я.
— Все то же, Захар Петрович. Виноградик получше, помидоры посвежее, — повторил старший лейтенант слова Ирины Алексеевны.
— Да, — вздохнул Орлов, — продавать совесть и долг врача за килограмм помидоров…
— Уж так просила не доводить до сведения руководства поликлиники, — сказал Фадеев. — Сынишка, мол, у неё болеет, витамины нужны. Вот и попутал бес…
— Теперь прикиньте, Захар Петрович, — сказал следователь, — какой барыш они получили от этой сделки! Галушко продавал апельсины по шесть рублей, не так ли? — посмотрел он на старшего лейтенанта.
— По шесть.
— А розничная цена в магазине два рубля. Две тысячи килограммов помножить на четыре… Восемь тысяч рублей, — подсчитал Орлов.
— У нас есть сведения, что Калгашкина грела руки не только на апельсинах, — сказал инспектор ОБХСС. — И эти сведения мы сейчас проверяем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106