«На нашей грешной земле я являюсь рукою Бога — получаю такие длинные молекулы, которые Всевышний не успел приготовить, решив, что это унылое занятие он поручит мне».
Этой работой — созданием неизвестных ни человеку, ни природе органических веществ он увлёкся много лет назад ещё в институте, и она занимала все его время. А Оля и вовсе не подходила под разряд баб. Поэтому ответ его был абсолютно искренним.
— Не понял, — переспросил он жену. — Проясни свою мысль.
— Издеваешься надо мной?!
— Да нет. Не вижу поводов.
— Тебе поводы нужны? А без поводов ты не умеешь? Какого подонка ты надоумил прислать мне эту телеграмму?
— Какую телеграмму? Извини, я снова не понял, о чем ты говоришь?
— Михаил, хватит придуриваться! Зачем тебе понадобилось вызывать меня в Германию?
— Ничего не понимаю! В какую Германию? Кого вызывать? Недоумение в голосе бывшего мужа было настолько неподдельным, что супруга решила ему поверить.
— Объясняю по буквам. То есть зачитываю телеграмму: «Уважаемая госпожа Петрова! Правительство земли Рейн-Вестфалия с прискорбием извещает Вас о кончине Вашего мужа Михаила Петрова. По всем вопросам о Вашей поездке для участия в захоронении супруга и вступления в наследство Вы можете обратиться в Генеральное консульство Германии. Это извещение является официальным документом».
Жена сделала паузу, и Михаил услышал, в трубке шорох сворачиваемой бумаги.
— Зачем тебе понадобилось посылать мне эту лабуду? Официальный документ! У тебя что, от секса совсем крыша поехала?!
— От какого секса? Ну что ты мелешь?
— Это я-то мелю?! Это ты мелешь! Живой труп называется! Официальный документ о собственной смерти! Дерьмо собачье! Тебе в какой конторе эту бумагу сфальшивили? Поделись опытом.
— Знаешь, я боюсь, что это извещение — настоящее, но сам я, честное слово, никакого отношения к нему не имею. — Михаил наконец осознал всю серьёзность этого самого документа. — А если имею, то очень косвенное.
Ещё ни одному человеку он не раскрыл тайну отъезда в Германию своего двоюродного брата. Даже Оле. И пока не собирался этого делать. Но если в самом деле Генка умер или погиб — кто его знает, то теперь надо было что-то предпринимать.
— Давай так. Я попробую по своим каналам уточнить, в чем дело, а дня через два тебе позвоню.
— «Уточнить»! — с презрением передразнила его супруга. — Это я лучше тебя могу сделать, тоже мне — уточнитель! У моей фирмы там своё отделение.
* * *
А в это время Ольга Васильевна как раз окончательно определила судьбу найденных в батарее денег. Пять тысяч она решила спрятать в самое неприметное место. Такое место у неё было — отстающий плинтус за холодильником. Однажды в квартиру во время её отсутствия заявились бандиты и покрасили белую кошечку Пунечку зеленой краской — просто так, для юмора, чтобы попугать. Кошечку они задвинули в угол холодильником и, когда передвигали его, оторвали плинтус.
Теперь этот плинтус болтался на одном гвозде.
Ольга отодвинула холодильник, заложила пачечку зелёных бумажек и закрепила его ещё тремя гвоздями. Вряд ли какому вору, если он заберётся к ним, придёт в голову отрывать плинтусы. А бандиты тоже во второй раз не станут забавляться крашением кошки. Так что теперь у неё будет настоящий неприкосновенный запас.
Другие пять тысяч Ольга понесла в школу. В этот день у неё были в школе третий, четвёртый, пятый и шестой час. Но она пришла специально раньше, ко второму, чтобы переговорить с директором.
Когда-то Ольгу Васильевну, прежде никаких педагогических институтов не кончавшую, а работавшую ведущим специалистом-биологом в академическом НИИ, завлекли в коллектив энтузиастов, которые мечтали внедрить в российскую школу с помощью новейших методов обучения самые что ни на есть новейшие научно-естественные знания. В тот год в стране осуществлялись самые, на первый взгляд, безумные проекты. Их проект осуществился тоже — им даже здание дали.
Правда, довольно обветшалое и замызганное. И все лето, ещё без учеников, они приводили его в более или менее приличный вид. Работали за стекольщиков, электриков, штукатуров, маляров и поломоек.
Геннадий очень тогда на неё обиделся. Он как раз ушёл из инженеров в собственный бизнес и настаивал, чтобы она, раз уж почти оставила свой высокоученый институт, так кончала бы в темпе бухгалтерские курсы. Ему срочно был необходим бухгалтер, которому он бы мог доверять.
— Во всех частных фирмах муж — генеральный директор, жена — главный бухгалтер, — убеждал он.
Но Ольга забросила работу в лаборатории ради иного дела. Спустя год их школу стали восхвалять, а через несколько лет — понемногу травить. Так, в принципе, получилось и со всеми другими безумными проектами, которые вроде бы внедрялись в жизнь: сначала разрешили быть, а потом тихо умучили. Но каким-то чудом как раз им долго удавалось отбиваться. Как-никак их школа поставляла городу основной контингент победителей всероссийских и международных олимпиад, а также вела вместе с академическими институтами вполне серьёзные научные разработки.
Но чем дальше, тем становилось хуже. Как-то так получалось, что городские руководители образования менялись один за другим. И у каждого нового при упоминании об их школе лицо становилось ещё более тусклым, унылым.
Время от времени кого-нибудь из учителей озаряла одна и та же мысль — открыть класс для богатеньких. Остальные, успевшие переболеть такой же идеей, быстро это озарение гасили.
— Наша школа для детей, увлечённых научным познанием мира, — любил повторять их тогдашний директор и гениальная личность Лёня Казанцев корреспондентам, которые являлись к нему за интервью, — а эта штука редко рождается от сытости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125