Кроме того, ему не чужд был недостаток всех людей, наделённых слишком богатым воображением, который заключается в слепой вере в собственные фантазии и в их осуществимость, как будто достаточно лишь очень сильно захотеть, и мечтания претворятся в реальность.Угрожающее затянуться молчание прервал на сей раз Альбер:— Я понимаю, вы опасаетесь огласки этой прискорбной истории. Вас приводит в отчаяние возможность скандала. Знайте же, если мы станем упорствовать и бороться, поднимется чудовищный шум. Стоит только довести дело до суда, и дня через четыре о нашем процессе будет гудеть вся Европа. О нем будут писать газеты, и один бог знает, какими комментариями они его сопроводят. Если мы решимся бороться, то, как бы дело ни пошло, нашу фамилию станут склонять все газеты мира. И если б у нас ещё была надежда победить! Но мы обречены на поражение, отец, мы проиграем. И представьте, какой тогда поднимется вой! Подумайте, как заклеймит нас общественное мнение!— Я думаю об одном, — отозвался граф. — О том, что говорить, как вы, значит не питать ни капли любви и уважения ко мне.— Нет, отец, мой долг показать вам все беды, каких я опасаюсь, показать, пока ещё есть время избегнуть их. Господин Ноэль Жерди — ваш законный сын. Так признайте его, удовлетворите его справедливые претензии. Пусть он придёт. Мы можем без особого шума внести исправления в записи гражданского состояния. Можно будет заявить, к примеру, что виной всему — ошибка кормилицы Клодины Леруж. Если все стороны придут к соглашению, не возникнет ни малейших трудностей. А потом, кто помешает новому виконту де Коммарену оставить Париж, уехать с глаз долой? Он может лет пять путешествовать по Европе, а к концу этого срока все обо всем забудут, и никто уже не вспомнит обо мне.Однако граф де Коммарен не слушал сына, он размышлял.— Но, виконт, можно же обойтись без процесса, можно полюбовно договориться, — сказал он наконец. — Письма можно откупить. Чего хочет этот молодой человек? Положения и денег? Я обеспечу ему и то и другое. Я дам ему, сколько он пожелает. Дам миллион, а если надо, два, три, половину того, что у меня есть. Поверьте, когда предлагают деньги, много денег…— Пощадите его, он ваш сын.— К несчастью. Но я, черт побери, так решил! Я потолкую с ним, и он пойдёт на соглашение. Если он не дурак, то поймёт, что ему не тягаться со мной.Граф потирал руки. Его захватила мысль о соглашении. Это воистину спасительный выход, и в мозгу графа уже сложилось множество аргументов в пользу нового плана. Да, он заплатит и вернёт себе нарушенный покой.Однако Альбер, похоже, не разделял уверенности отца.— Вы рассердитесь на меня, — печально произнёс он, — но я вынужден разрушить ваши иллюзии. Не убаюкивайте себя мечтой о полюбовном соглашении — пробуждение будет слишком жестоким. Отец, я видел господина Жерди, и он не тот человек, которого можно запугать. Если есть на свете решительные люди, то он один из них. Господин Жерди поистине ваш сын, и в его взгляде, как и в вашем, чувствуется железная воля, которую можно сломить, но нельзя согнуть. Я до сих пор слышу его голос, дрожащий от ожесточения, вижу его глаза, горящие мрачным огнём. Нет, с ним не договориться. Ему нужно либо все, либо ничего, и я не стану его винить. Если вы окажете сопротивление, он нападёт на вас, и его не удержат никакие соображения. Уверенный в своих правах, он с ожесточением вцепится в вас, затаскает по судам и отстанет лишь после окончательного поражения или после полной победы.Граф, привыкший к совершённому, чуть ли не слепому повиновению сына, был поражён его нежданным упорством.— Ну и к чему же вы клоните? — поинтересовался он.— К тому, что я презирал бы себя, если бы не уберёг вашу старость от величайшего бедствия. Ваше имя больше не принадлежит мне, я возьму своё. Я ваш побочный сын и уступлю место законному. Позвольте же мне удалиться с чувством честно и свободно исполненного долга, позвольте не дожидаться вызова в суд, который с позором вышвырнет меня отсюда.— Как! — изумился граф. — Вы меня бросаете, отказываетесь поддержать, идёте против меня, признаете вопреки моей воле его права?Альбер кивнул.— Моё решение окончательно. Я ни за что не соглашусь ограбить вашего сына.— Неблагодарный! — воскликнул г-н де Коммарен.Гнев его был так велик, что его уже невозможно было излить в проклятьях, и потому граф перешёл на насмешки.— Ну что ж, — промолвил он, — вы великолепны, благородны, великодушны. Ваш поступок крайне рыцарствен, виконт, то есть я хотел сказать, любезный господин Жерди, и вполне в духе героев Плутарха Древнегреческий писатель и историк (ок. 45 — ок. 127), оставивший «Сравнительные жизнеописания» выдающихся греков и римлян.

. Итак, вы отказываетесь от моего имени, моего состояния и покидаете меня. Отряхнёте прах со своих башмаков на пороге моего дома и уйдёте в раскрывшийся перед вами мир. У меня всего один вопрос: на что, господин стоик, вы намерены жить? Может быть, вы знаете какое-нибудь ремесло, как Эмиль, описанный сьером Жан-Жаком Имеется в виду герой философского романа Жан-Жака Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762).

? Или вы, благороднейший господин Жерди, делали сбережения из тех четырех тысяч, что я давал вам на карманные расходы? Может быть, играли на бирже? Ах, вот что! Вам показалось слишком тягостным носить моё имя, и вы с облегчением сбрасываете его! Видно, грязь имеет для вас большую притягательность, коль вы так спешно выскакиваете из кареты. А может быть, общество равных мне стесняет вас, и вы торопитесь скатиться вниз, чтобы оказаться среди себе подобных?— Я и без того несчастен, а вы ещё больше повергаете меня в горе, — ответил Альбер на град издевательств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119