«Все это похоже на смертный приговор». По пути к себе он задумчиво насвистывал.
Марри продолжал повторять про себя ту же фразу, когда на следующий день встретился с председателем Совета. На этот раз он был в мундире и разговаривал стоя.
– А, это опять вы, – устало пробормотал председатель.
– Опять я, – подтвердил помощник секретаря. – Но на сей раз мы будем говорить всерьез. Возможно, мне придется взять на себя руководство экспедицией.
– Что? Это невозможно, сэр. Я не желаю и слушать такие заявления.
– У меня есть соответствующие полномочия. – Марри протянул председателю металлический цилиндр, открывшийся, когда он нажал на крышку. – Мне предоставлены широкие права и полная свобода действий. Как видите, мандат подписан председателем Конгресса Федерации.
– Ах вот как… Но почему? – усилием воли председатель Совета заставил себя дышать ровно. – Помимо жажди власти, есть же какая-то причина?
– Весьма основательная, сэр. Мы с вами все время смотрели на проблему с разных точек зрения. Для Департамента по науке и технике планета роботов не объект научного любопытства, а угроза миру в Федерации. Не думаю, чтобы вы когда-нибудь задумывались об опасности, исходящей от мира роботов.
– Я не вижу таковой. Планета полностью изолирована и совершенно безвредна.
– Откуда вы можете это знать?
– Это следует из самой природы эксперимента, – яростно вскричал председатель. – Те, кто его планировал, стремились сделать систему как можно более закрытой. Они выбрали планету, максимально удаленную от торговых путей, в малонаселенном районе космоса. В том-то и заключаласьидея: дать возможность роботам развиваться без воздействия извне.
Марри улыбнулся:
– Тут я не могу согласиться с вами. Поймите, ваша беда в том, что вы – теоретик. Вы представляете себе вещи такими, какими они должны быть, а я, практик, вижу их такими, каковы они на самом деле. Никакой эксперимент не может быть пущен на самотек. Где-то обязательно должен быть наблюдатель; он анализирует результаты и, если обстоятельства того требуют, вмешивается.
– Ну и что? – стоял на своем председатель.
– А то, что те, кто следил за экспериментом, древние психологи Дорлиса, погибли вместе с Первой Конфедерацией, и пятнадцать тысяч лет эксперимент был предоставлен самому себе. Мелкие погрешности накапливались и превращались в большие, те вызывали появление непредвиденных факторов, приводящих к еще более крупным отклонениям, и так в геометрической прогрессии. Остановить этот процесс было некому.
– Ваши рассуждения не более чем гипотеза.
– Возможно. Но вас интересует только мир роботов, а мне приходится думать о судьбе всей Федерации.
– И какую же опасность для Федерации может представлять планета роботов? К чему, во имя Арктура, вы клоните, сударь?
Марри вздохнул.
– Все очень просто, но не вините меня, если сказанное мной прозвучит мелодраматично. Федерация не вела внутренних войн на протяжении столетий. Что может случиться, если мы вступим в контакт с этими роботами?
– Вы боитесь одной-единственной планеты?
– А почему бы и нет? На каком уровне находится их наука? Роботы способны на неожиданные вещи.
– Да какая там наука! Они же не металлические супермены. Это слабые протоплазменные создания, жалкое подобие настоящих людей, снабженные позитронным мозгом, сконструированным с целью изучения упрощенного набора законов человеческой психики. Если вас пугает само слово «робот».
– Нет Но я говорил с Теором Реало. Он ведь единственный, кто их видел, знаете ли.
Председатель про себя крепко выругался. Вот что получается, когда слабоумный профан путается под ногами и болтает всякую чушь направо и налево. – Мы подробно расспросили Реало и тщательно проанализировали его рассказ. Уверяю вас, беспокоиться не о чем. Эксперимент настолько академически традиционен, что мне не потребовалось бы и двух дней на его изучение, не будь материалы столь обширны. Из документов следует, что идея состояла в создании позитронного мозга с использованием одной-двух несколько модифицированных фундаментальных аксиом психологии. Мы еще не успели выяснить все подробности, но они вряд ли особенно изменят картину: это был первый эксперимент подобного рода, и даже легендарным психологам древности приходилось продвигаться вперед постепенно, шаг за шагом. Повторяю вам, сконструированные ими роботы не супермены и не дикие звери. В этом я как психолог готов поручиться.
– Но, простите, я тоже психолог. Боюсь, по большей мере практик, но все-таки. Ваши несколько модифицированные аксиомы! Возьмите, к примеру, воинственность. Термин не научный, ну да это неважно. Вы понимаете, что я имею в виду. Люди всегда были воинственны, но воспитание искоренило агрессивность. Стабильная экономическая и политическая система не поощряет столь бесполезного расходования энергии. Агрессивность не является фактором выживания. А теперь представьте, что эти роботы воинственны. Да, да, представьте, что за тысячелетия, пока они находились без присмотра, произошел сбой, в результате которого они стали намного более агрессивны, чем предполагали их создатели. С ними, пожалуй, будет довольно неприятно иметь дело.
– Представьте, что все звезды в Галактике одновременно превратились в сверхновые. Не стоит ли нам начать беспокоиться и об этом?
– И еще, – Марри проигнорировал жесткий сарказм собеседника, – роботы понравились Теору Реало. Они симпатичны ему более, чем настоящие люди. Там он чувствовал себя на месте, а ведь мы знаем, что в собственном мире он не мог найти себе применения.
1 2 3 4 5 6 7