Ангары обрушились, посадочная полоса пришла в негодность, атолл был пуст.
Куб пробил листву пальмы, не потревожив ни одного листка. Прошел сквозь ствол до самого коралла. Без малейшего облачка пыли погрузился под поверхность планеты.
В двадцати футах под поверхностью он остановился и неподвижно застыл, смешался с атомами скалы, в то же время оставаясь обособленным.
И все. Была ночь, потом наступил день. Шел дождь, дул ветер, Волны Тихого океана разбивались о белый коралл. Ничего не происходило.
И не будет происходить - целых десять лет.

8

– Мы всем сообщили новость, что ты выполнил задание, - сказал Ган. Тебе можно отдохнуть.
Род сказал:
– Отдохнуть? Сейчас? Когда я вернулся с полным мозгом? Нет, спасибо. Слишком острое ощущение.
– Оно тебя так беспокоит? Разум без мысленного контакта?
– Да, - коротко ответил Рой. Ган тактично не стал следовать за его уходящей мыслью.
Вместо этого он спросил:
– А какова поверхность?
Род ответил:
– Ужасно. То, что древние называли "Солнцем", невыносимо яркое пятно над головой. Очевидно, это источник света, и его яркость периодически варьируется: "день" и "ночь", иными словами. Есть также непредсказуемые вариации.
– Может быть, "облака", - предположил Ган.
– Почему "облака"?
– А ты не помнишь традиционную фразу: "Облака закрыли солнце?"
– Вы так думаете? Да, может быть.
– Ну, продолжай.
– Посмотрим. "Океан" и "острова" я уже объяснил. "Буря" - это влага в воздухе, выпадающая в виде капель. "Ветер" - перемещение больших объемов воздуха. "Гром" - либо спонтанный статический разряд, либо неожиданный громкий звук. "Град" - это падающий лед.
– Вот это интересно, - сказал Ган. - Откуда этот лед? Как? Почему?
– Не имею ни малейшего представления. Все очень изменчиво. Буря случается в одно время, а в другое нет. Есть, очевидно, области поверхность, где всегда холодно, и другие, где всегда жарко; есть и такие, где бывает и то и другое.
– Поразительно. Насколько все это можно объяснить неправильной интерпретацией чуждого разума?
– Нисколько. Я в этом уверен. Все совершенно ясно. У меня было достаточно времени, чтобы погрузиться в их сознание. Слишком много времени.
И снова мысли его ушли в глубину.
Ган сказал:
– Хорошо. Я боялся нашей тенденции романтизировать так называемый Золотой век наших предков. Мне казалось, что многим захочется вернуться на поверхность.
– Нет! - уверенно ответил Рой.
– Очевидно, нет. Не думаю, чтобы даже самые сильные среди нас решились провести день в описанной тобой среде с ее бурями, днями, ночами, с ее непристойными и непредсказуемыми изменениями. - Мысли Гана были пронизаны удовлетворением. - Завтра начнется процесс переноса. А на острове - ты говоришь, он необитаем?
– Совершенно необитаем. Один такой из всех, над которыми пролетало транспортное средство. Мысли техника были совершенно определенными.
– Хорошо. Мы начнем операцию. Она займет поколения, но в конце ее, Рой, мы окажемся в Глубине нового, теплого мира, в приятных пещерах, где контролируемое окружение будет способствовать росту культуры и совершенства.
– И никаких контактов с существами на поверхности, - добавил Рой.
Ган спросил:
– А почему? Хоть они и примитивны, но могут на первых порах оказать нам помощь. Раса, которая в состоянии построить воздушное судно, должна обладать и другими способностями.
– Это не так. Они очень воинственны, сэр. Они со звериной жестокостью накинутся на нас и...
Ган прервал его.
– Меня беспокоит психический полумрак, который окружает твои мысли об этих существах. Я думаю, ты что-то от нас скрываешь.
Рой ответил:
– Я вначале подумал, что мы сможем их использовать. Если даже они не станут нашими друзьями, мы сможем их контролировать. Я заставил одного из них замкнуть контакт в кубе, это было трудно. Очень трудно. Их сознание очень отличается от нашего.
– Каким образом?
– Если бы я мог описать, отличие не представлялось бы фундаментальным. Но я могу привести пример. Я был в мозгу ребенка. У них нет камер насиживания. Дети полностью в распоряжении отдельных взрослых. Существо, которое распоряжалось моим хозяином...
– Да?
– Она (это была самка) испытывала особые чувства по отношению к ребенку. Чувство обладания, которое исключает всех остальных. Смутно я ощутил что-то общее с чувством, привязывающим к другу, но тут было что-то совсем другое, гораздо более напряженное и несдержанное.
– Что ж, - сказал Ган, - без мысленного контакта у них, вероятно, нет и подлинного общества, и могут существовать псевдовзаимоотношения. Или это был случай патологии?
– Нет, нет. Это повсеместное явление. Эта самка была матерью ребенка.
– Невероятно. Его собственной матерью?
– По необходимости. Первый период свой жизни ребенок проводит внутри матери. Физически внутри. Яйца этих существ остаются внутри тела. И оплодотворяются внутри тела. Растут внутри тела и выходят оттуда живыми.
– Великие пещеры! - потрясенно сказал Ган. В нем чувствовалось сильное отвращение. - Каждое существо знает личность своего ребенка! Каждый ребенок знает своего отца...
– И тот его знает. Моего хозяина везли за пять тысяч миль, насколько я мог определить расстояние, чтобы его увидел отец.
– Невероятно!
– Неужели нужны какие-то другие доказательства невозможности встречи разумов? Разница между нами фундаментальна.
Желтизна сожаления окрасила мысленную нить Гана. Он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8