- Ну и что? - спросил я.
- Ее литературный агент сказал, что в таком виде нельзя выступать перед прессой.
- Почему? Разве газеты теперь посылают в качестве репортеров зеленых юнцов?
- Нет, конечно, - добродушно сказал Мартин, - просто корреспонденты принялись бы описывать ее платье, а не книгу. В общем, он отправил ее переодеваться. Надо было как-то удержать репортеров, а поскольку я уже был здесь, меня попросили выступить на 20 минут раньше. Ничего не попишешь, Дэрайес, но ты ведь знаешь, - добавил он конфиденциальным шепотом, - эти пресс-конференции не имеют значения.
Конечно, никакой катастрофы не произошло. Но я негодовал, и моя ярость не находила выхода. Я покинул Мартина злой и обиженный, хотя и понимал, что веду себя по-детски. Я завелся и только того и ждал, чтобы сорвать дурное настроение на первом, кто подвернется. Тем самым я закладывал самый большой камень и, главное, подготавливал почву для чувства ответственности за убийство, быть может гораздо более сильного, чем у кого-либо, включая и самого убийцу.
3. МАЙКЛ СТРОНГ. 16.30
Конечно, жребий еще не был брошен. Мое возмущение или унижение могло достигнуть такой степени, что я решил бы уйти домой и забыть о съезде. Но я этого не сделал. Мне хотелось посмотреть книги, выставленные в киосках, которые размещались на втором этаже. Ожидалось, что на съезде будут присутствовать 12000 человек, главным образом книготорговцы, которые служат мостом между издателями и авторами, сочиняющими книги, а также публикой, которая их читает.
И, разумеется, издатели соревнуются друг с другом, стараясь завладеть вниманием книготорговцев, которые в свою очередь жаждут найти произведения, сулящие выгоду.
Моя пятая книга должна была выйти в издательстве "Призм Пресс", и я серьезно рассчитывал, что она будет иметь больший успех, чем предыдущие, и мне не придется более ломать голову над тем, как свести концы с концами.
Наверное, утешительно сознавать, что мои книги переживут дешевки-бестселлеры ("дешевки"это стандартный эпитет, употребляемый авторами, чьи произведения не попадают в этот список) и что меня оценят после смерти, но невольно приходит на ум, что жизнь впроголодь приблизит час смерти.
Подобные соображения роились у меня в голове, и я уже собрался войти в выставочный зал, как вдруг услышал, что меня робко окликнули:
- У вас есть значок съезда с вашей фамилией, сэр?
Я принялся шарить по карманам в поисках значка, которым меня заранее снабдил мой издатель, и взглянул на обратившегося ко мне мужчину. На нем было что-то вроде формы светло-коричневого цвета с названием отеля, вышитым на левом кармане пиджака, и под ним слово "охрана". Роста он был высокого - около 6 футов, под пиджаком играли развитые мускулы. Волосы тонкие, светлые, а брови и ресницы такие белесые, что веки казались окантованными красным, а глаза - незащищенными.
- Вот, извольте, - я показал ему значок и приколол его к пиджаку.
- "Дэрайес Джаст", - прочитал он задумчиво. - Вы ведь писатель?
- Да, я писатель, - сказал я, почувствовав легкий укол.
- Я знаю вас, - проговорил он и щелкнул пальцами. - Джайлс Дивор был вашим протеже, не правда ли?
- Я помог ему с первой книгой несколько лет назад, - признался я.
- Он великий писатель. Вы должны им гордиться. Я восхищаюсь его книгой.
- Он будет рад узнать об этом, - заметил я без энтузиазма. Было ясно, что по мнению этого честного, но глупого служащего отеля, я прославлюсь тем, что Джайлс - мой протеже, но я-то вовсе не так рассчитывал войти в историю литературы!
Я поднял руку в знак прощания, но он воскликнул:
- Минуточку! - и схватил лист бумаги со стола. - Не дадите ли вы мне автограф?
Я еще не достиг такой стадии, когда у меня наперебой просили бы автографы, и потому сказал:
- Конечно.
- Он расстегнул пиджак и тщательно выбрал одну из ручек, засунутых во внутренний карман, по-видимому, самую почетную. Подавая ее мне, он сказал:
- Мое имя Майкл П. Стронг, если хотите, можно просто Майк.
Я написал: "Майку" - и спросил, стараясь не подчеркивать сарказма:
- Может быть, хотите, чтобы я подписал: "От покровителя Джайлса Дивора"?
- Нет, просто ваше имя, - ответил он простодушно. - Я возьму автограф у мистера Дивора позднее, когда он будет надписывать свои книги.
- Теперь я могу идти?
- Конечно! Большое спасибо, мистер Джаст, - и он радостно помахал рукой.
4. ТОМАС ВЭЛИЭР. 16.40
Я пытался отыскать киоск "Призм Пресс". В тот момент я не сознавал, да и не мог сознавать, что жизнь человека висела на волоске и что все зависело от того, насколько я раздражен.
Несмотря на то, что в принципе я не одобрял крикливую рекламу, все же в киосках продавали книги, а я люблю книги. И как раз, когда напряженность стала спадать, мне наступили на ногу! Может быть, я сам был виноват - я не смотрел, куда иду, - притом в зале толпилось много народу и трудно было не наткнуться на кого-либо.
Но дело в том, что я болезненно отношусь к тому, что меня топчут. А все из-за удивленного взгляда, обращенного вниз, как бы говорящего: "Вы, оказывается, тут!"
И поскольку обидное фиаско с пресс-конференцией все еще мучило меня, я приветствовал возможность физической разрядки и с силой отбросил обидчика, прошипев:
- На свои ноги наступай, растяпа!
Он качнулся, удержал равновесие, смущенно уставился на меня, пробормотал: - Извини, паренек! - и пошел дальше.
"Паренек"!
Мне сорок два. Пусть я выгляжу моложе своих лет, но никто не даст мне меньше 32. Надо же - паренек!
Он автоматически отреагировал на мой рост, и успокоительное воздействие обстановки сразу прекратилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35