Она могла пробить книгу. А это значило - Роузэнн Бронстайн. Она владелица и мощная сила, создавшая "Иволгу" - книжную лавку в самом центре города. Нет сомнений, что ее идея пригласить Джайлса в "Иволгу" для надписывания автографов на экземплярах "Пересечения" в декабре 1973 года имела колоссальный успех - я видел это своими глазами. Джайлс ставил свой автограф на одной книге за другой, и вереница желающих получить его была нескончаема. Именно тогда он впервые стал писать трехгранными шариковыми ручками одноразового пользования с его монограммой, которые он специально заказывал. Мог ли он предвидеть, что они сыграют фатальную роль.
Памятуя о том, как Джайлс давал автографы в ее лавке, я сказал:
- Я знаю, что ты пробила его книгу, Роузэнн. Жаль, что ты не пробиваешь так же усиленно мою. Насколько я понимаю, Джайлс неблагодарен?
- Мы были друзьями, - сказала она. - Я сделала это ради дружбы. Мы были очень хорошими друзьями.
Она замолчала, как будто вспоминая, как это было хорошо, и у меня возникло неприятное чувство, что под "очень хорошими друзьями" она подразумевает, что они были любовниками. Передо мной мелькнуло гротесковое видение: Джайлс продает свое тело в обмен на то, что Роузэнн продает его книгу.
Она взяла меня за руку:
- Знаешь, сейчас трудные времена, и моя "Иволга" одряхлела. Мне надо переоборудовать лавку или перевести ее в другое место, чтобы она продержалась пока я жива... Я помогла Джайлсу, когда он нуждался в этом. Он может помочь мне сейчас.
- Так попроси его.
- Ты попроси. Мне не удается даже поговорить с ним уже более года.
- Я сделаю, что смогу.
И я поднялся на эскалаторе на третий этаж, в зал, где должен был состояться прием, и тем самым упустил шанс ускользнуть.
9. АЙЗЕК АЗИМОВ. 18.35
Купив билет за столиком у входа в зал, я прошел в бар, посмотрел, нет ли там Джайлса Дивора, и, не найдя его, прошел в комнату, где у каждой стены стоял большой стол с закусками. Я подошел к ближайшему, подумав: "Бесплатный обед, неплохо", - и наложил себе на тарелку разной снеди. Найдя свободный столик, я уселся, облегченно вздохнув. Если бы мне дали спокойно поесть, я мог бы еще забыть о безжалостно унизительных для меня событиях этого дня. Есть люди, которые топят свои горести в вине. Я же могу рассеять печаль, поев сухой колбаски.
Но не тут-то было. В то воскресенье ничто не ладилось. Не успел я прожевать первый кусок, как жизнерадостный голос проговорил за моей спиной:
- О, старина Дерзай-Не-Раз! Не возражаете, если я к вам подсяду?
Услышав эти слова, я не глядя узнал Айзека Азимова. Он единственный из моих знакомых, обладающий столь извращенным чувством юмора, что считает смешным подобное переиначивание моего имени. По его мнению, игра слов это верх мудрости.
- Привет, Айки, конечно, я возражаю, но все равно присаживайтесь.
Между прочим, как бы Азимов не коверкал мое имя, я никогда не злюсь так, как он, если его называют Айки. Поэтому, когда до него дойдет, что каждое "Дерзай-Не-Раз" вместо Дэрайес Джаст влечет за собой "Айки", он забудет о дурацкой игре слов. Всякому другому было бы достаточно двух раз. Азимову на это понадобится 20 лет.
Поскольку эту книгу, пожалуй, можно считать плодом сотрудничества, хотя в качестве автора фигурирует один Азимов, я постараюсь поподробнее описать его.
Рост его 5 футов 9 дюймов. Он толст и весьма улыбчив. Волосы он отрастил длинные, ясно, что из лени, а вовсе не оттого, что мечтает о роскошной львиной гриве (я слышал, что он именно так описывает свою прическу), ибо его волосы всегда кажутся плохо расчесанными. Они уже седеют, а широкие бакенбарды, доходящие до скул, почти белые. К этому добавим нос картошкой, голубые глаза и очки в черной оправе.
В некоторых отношениях мы с ним схожи. Так же, как и я, он не курит и не пьет. Так же, как и я, он любит поесть, но я не толстею, а он наращивает жир. Уверяет, что дело в обмене веществ, хотя это смешно слышать от биохимика, каковым он себя считает. Я-то знаю, что все дело в физических упражнениях. Я почти каждый день занимаюсь гимнастикой в спортзале, что до Азимова, то если ему удается встать с постели, это вся его гимнастика на целый день. Конечно, не считая того, что он часами стучит на пишущей машинке. Пальцы у него в хорошей форме.
На его тарелке горка еды была куда выше, чем на моей, но он не мог удержаться, чтобы с беспокойством не глянуть, что я себе положил - а вдруг я нашел какую-нибудь вкуснятину, которую он не заметил.
- Какой сейчас счет, Айзек?
Он знал, что я имею в виду.
- В данный момент 163 книги, - проговорил он с набитым ртом, - но кто считает?
- Вы считаете, - съехидничал я.
Он огорченно ответил:
- Приходится. Каждый день хочется знать, сколько моих книг опубликовано, и если я не скажу, люди испытывают разочарование. Послушайте, вам не к чему обижаться. По одной из ваших книг сделан фильм, а по моим ни одного.
Я поморщился. Гонорар был приличным, но на мой взгляд, худшего фильма не сделала и самая худшая группа идиотов, какую можно найти даже в Голливуде. Я все время надеялся, что никто не станет его смотреть.
- А что вы здесь делаете, Айзек? - полюбопытствовал я. - Почему вы не сидите дома и не пишете очередную книгу?
Он застонал:
- В известном смысле именно это я здесь делаю. Издательство "Даблдей" хочет, чтобы я написал детектив под названием "Убийство в Эй-Би-Эй". И они хотят получить готовую рукопись к августу. В моем распоряжении максимум три месяца.
- Ну и что? Вам хватит одного уик-энда, разве не так?
Сделав себе гигантский бутерброд, Азимов откусил почти половину. Прожевав он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35