- Он измеряет кровяное давление, электрическую проводимость кожи и тому подобное. Он может определить ложь, но с тем же успехом определяет нервозность и напряжение, принимая их за ложь.
– Это понятно, но ведь есть же тонкие параметры функционирования желез, свойственные любой особи, по которым всегда можно определить ложь или это вам неизвестно?
Я уклонился от этого вопроса.
– Есть ли способ дать возможность детективу нулевого класса Робинсону определять эти параметры?
– Без ваших громоздких машин? Только средствами собственного разума?
– Да.
– Ты должен понять, что ты просишь меня воздействовать на разум особи твоего вида. Разум большой, но крайне примитивный.
– Я это понимаю.
– Ладно, я попробую. Ты должен отнести меня к нему или привести его сюда, чтобы я мог его исследовать.
– Конечно. И так и было сделано.
Вандевантер пришел ко мне через месяц с изумленным выражением лица.
– Дядя Джордж, - сказал он, - со мной произошла необычайнейшая вещь. Я допрашивал молодого человека, подозреваемого в ограблении винного магазина. Он как раз рассказывал мне подробности, как он проходил мимо магазина, глубоко задумавшись о своей бедной матушке, что страдала от страшной головной боли после полубутылки джина. Он зашел в магазин проконсультироваться, разумно ли пить джин сразу после такого же количества рома, как вдруг владелец без всякого видимого повода сунул ему в руку пистолет и начал запихивать к нему в карманы содержимое кассы - а молодой человек изумлялся и брал, - и как раз в эту минуту вошел полисмен. Молодой человек предполагал, что владелец хотел как-то расплатиться за страдания, причиненные его (владельца) товаром его (молодого человека) бедной матушке. Вот он мне это рассказывает, а мной вдруг овладевает странное чувство, что он - э-э - выдумывает.
– В самом деле?
– Да. Очень забавное чувство. - Вандевантер понизил голос до шепота. Мне каким-то образом стало известно не только то, что молодой человек вошел в магазин уже с пистолетом, но и то, что у его матушки вообще не болела голова. Вы можете себе представить, чтобы кто-то плел небылицы о родной матери?
Тщательное исследование показало, что Вандевантер был прав во всех отношениях. Молодой человек действительно говорил неправду о родной матери.
С этого момента способности Вандевантера неуклонно росли. За месяц он превратился в искусную, проницательную, безжалостную машину обнаружения лжи.
Весь департамент с возрастающей заинтересованностью наблюдал, как одна за другой проваливались попытки подозреваемых обвести Вандевантера вокруг пальца. Ни одна история о глубокой погруженности в молитву и чисто машинальном вскрытии при этом несчастного сейфа не могла выдержать его беспощадной логики допроса. Адвокаты, инвестировавшие доверенные им деньги сирот в обновление собственных офисов - совершенно случайно, по ошибке, быстро выводились на чистую воду. Бухгалтеры, по недосмотру вычитавшие номер телефона из графы "налог к уплате", ловились на собственных противоречиях. Торговцы наркотиками, только что подобравшие пятикилограммовые пакеты с героином в ближайшем кафе и искренне принимавшие его за сахар, сдавались под напором неопровержимых аргументов.
Вандевантер Победоносный - так называли его теперь, и даже сам комиссар под аплодисменты всего отделения вручил ему настоящий ключ от уборной, не говоря уже о том, что его офис перенесли в начало коридора.
Я уже поздравлял себя с тем, что все отлично и что вскоре Вандевантер, убедившись в своем успехе, женится на Минерве Тлумп, как вдруг явилась сама Минерва.
– О дядя Джордж, - прошептала она с ужасом, покачивая всем своим упругим телом и падая ко мне на грудь. От страха она была на грани истерики.
Я подхватил ее, прижал к себе и минут пять-шесть выбирал стул, чтобы усадить ее поудобнее.
– Что случилось, моя милая? - спросил я, медленно сгружая ее с себя и оправляя на ней одежду на случай, если бы в ней был непорядок.
– Дядя Джордж, - сказала она, и в ее красивых глазах показались слезы. - Вандевантер.
– Я надеюсь, он не шокировал тебя непристойными или неуместными предложениями?
– О нет, дядя Джордж. Он слишком хорошо воспитан, чтобы делать такие вещи до свадьбы, хотя я ему осторожно объяснила, что вполне понимаю, какое влияние оказывает на поведение молодых людей гормональная сфера, и что я вполне готова простить его, если он не сможет этому влиянию противостоять. Но он держит себя под контролем.
– Так в чем же дело, Минерва?
– Ах, дядя Джордж, он расторг нашу помолвку.
– Это невероятно. Нет людей, которые друг другу подходили бы больше. Почему?
– Он сказал, что я... что я из тех женщин, которые говорят... говорят не то, что есть. Мои губы невольно произнесли:
– Лгунья?
Она кивнула:
– Это мерзкое слово не слетело с его губ, но именно это он имел в виду. Только сегодня утром он смотрел на меня взглядом тающего обожателя и спрашивал: "Любимая, всегда ли ты была мне верна?" И я ответила, как всегда: "Как верен солнцу луч его, как верен розе лепесток ее". И тут у него глаза сузились и взгляд их полоснул меня как нож. Он сказал: "Так. Твои слова не соответствуют действительности. Ты меня дурачишь". Меня как будто ударили по голове. Я спросила: "Вандевантер, милый, что ты говоришь?" Он ответил: "То, что ты слышишь. Я в тебе ошибался, и мы должны расстаться навеки". И ушел. Что же мне делать? Дядя Джордж, что мне теперь делать? Где мне найти другого такого перспективного жениха?
Я задумчиво сказал:
– Вандевантер обычно не ошибается в таких вещах - по крайней мере последние месяца полтора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70