– Вы Советник. Вы Тревиз!
– Голан Тревиз. Правильно. А вы – профессор Янов Пилорат?
– Да, да. Значит, вы будете…
– Мы будем товарищами по путешествию, – деревянным голосом сказал Тревиз. – По крайней мере мне так сказали.
– Но вы не историк.
– Нет, не историк. Как вы сами сказало, я советник, политик.
– Да, да. Но о чем я думаю? Я историк, зачем нужен второй? Вы можете вести корабль?
– Да, я достаточно хорош для этого.
– Прекрасно! Именно это нам и нужно. Великолепно! Боюсь, что я не практик, так что, если – вы практически думающий, то составим хороший экипаж.
– Тогда будем надеяться, что я перешагну свою неуверенность насчет космоса.
Я, знаете, никогда не был в космосе. Я – сурок, если можно так выразиться.
Не желаете стакан чаю? Клаудиа приготовит нам что-нибудь. Как я понимаю, пройдет еще несколько часов, прежде чем мы вылетим. Однако, я готов хоть сейчас. У меня есть все необходимое для нас обоих. Мэр очень много посодействовала. Ее интерес к проекту потрясающий!
– Значит, вы знаете о нем? – спросил Тревиз. – Давно?
– Мэр обратилась ко мне, – Пилорат слегка нахмурил брови, делая какой-то подсчет, – две или три недели назад. Я был в восторге. А теперь, когда я отчетливо вбил себе в голову, что мне нужен пилот, а не второй историк, я в таком же восторге, что моим спутником будете вы, мой дорогой мальчик.
– Две или три недели назад, – слегка растерянно повторил Тревиз. Значит, она готовилась все это время. А я… – Он умолк.
– Простите?
– Ничего, профессор. У меня дурная привычка бормотать про себя. Вам придется к чему-либо привыкнуть, если наше путешествие затянется.
– Оно и затянется, – сказал Пилорат, подталкивая собеседника к столовой, где домоправительница подготовила чай. – Мэр сказала мне, что мы можем путешествовать сколько захотим, что перед нами вся Галактика, и куда бы мы не направились, мы можем рассчитывать на фонды Федерации. Конечно она сказала, чтобы мы были в этом отношении разумными. Я обещал. – Он хихикнул и потер руки, – Садитесь, мой дорогой друг, садитесь. Может быть, это наша последняя еда на Терминусе на очень долгое время.
Тревиз сел.
– У вас есть семья, профессор?
– У меня есть сын. Он в университете. Кажется, химик, или что-то в этом роде. Он стал на сторону матери. Она очень давно не живет со мной, так что, видите, у меня нет ни обязательств, ни залогов счастья. Уверен, что и у них нет… Берите, сэндвичи, мой мальчик.
– В настоящее время никаких залогов. Несколько женщин. Они приходят и уходят.
– Да, да. Восхитительно, когда это срабатывает. Еще более восхитительно, когда вы обнаруживаете, что ничего не нужно принимать всерьез. Нет детей, я хочу сказать.
– Никаких.
– Прекрасно! Вы знаете, я в самом что ни есть прекрасном настроении.
Признаться, когда вы появились, я был ошеломлен. Но теперь я заметил, что вы чудесно поднимаете дух. Мне нужны юность и энтузиазм и тот, кто проложит путь через Галактику. Мы ведь в поиске, вы знаете. В замечательном поиске.
– Лицо и голос Пилората обрели воодушевление, хотя ни выражение лица, ни интонации вроде бы не изменились. – Ну, я полагаю, вам говорили насчет этого.
Тревиз прищурился.
– Замечательный поиск?
– Ну, да. Бесценная жемчужина скрывается среди десятков миллионов обитаемых миров Галактики, а у нас есть один заветный след. Но если мы найдем ее, это будет невероятный приз. Мой мальчик – Тревиз, я должен был сказать, потому что намерен относиться к вам покровительственно – наши имена будут звенеть в веках до конца Времени.
– Приз, о котором вы говорите, эта бесценная жемчужина…
– Я, кажется, заговорил в стиле Аркадии Дарелл – знаете, писательница, говорящая о втором Основании. Неудивительно, что вы выглядите оторопевшим,
– Пилорат откинул голову назад, как бы собираясь разразиться хохотом, но только улыбнулся. – Уверяю вас, что ничего такого глупого и несусветного я не имел ввиду.
– Но если вы говорите не о Втором Основании, профессор, то о чем же?
Пилорат внезапно стал серьезным.
– Ах, разве мэр не сказала вам? Странно, знаете ли. Я десятилетиями негодовал на наше правительство и его неспособность понять мою работу, а теперь Мэр Брэнно оказалась такой великодушной.
– Да, – сказал Тревиз, не скрывая иронии, – эта женщина удивительно скрытой филантропии, но она ничего не сказала мне.
– Значит, вы не знаете о моих исследованиях?
– Нет, простите.
– Вам нечего извиняться. Все в порядке. Я не выставлялся напоказ. Не, так я вам скажу: мы с вами отправимся искать – и найдем – потому что у меня в мозгу великие возможности – ЗЕМЛЮ.
Тревиз в ту ночь спал плохо. Он снова и снова обследовал стену, которую старуха воздвигла вокруг него, и выхода не находил.
Он был отправлен в ссылку и ничего не мог сделать. Старуха была тверда и неумолима и даже не потрудилась замаскировать неконституционность всего этого. Он был лишен прав как советник, так и гражданин Федерации, а мэр даже на словах не признала этого.
А теперь еще этот Пилорат, этот старый ученый, который, похоже, жил в мире, не будучи его частью, говорит ему об очаровательности старой дамы, устроившей все это за несколько недель.
Тревиз чувствовал себя «мальчишкой», как она назвала его.
Он выслан вместе с историком, который называет его «дорогим другом» и, кажется, не находит слов от радости, что начинает поиски – чего? Земли?
Кажется, бабушку Мула звали так.
Конечно, он тут же спросил:
– Простите меня, профессор, но я невежда в вашей специальности. Вам не покажется скучным объяснить мне простыми словами, что такое Земля.
Пилорат серьезно уставился на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127