— Ева!— Да…— Вы плохо себя чувствуете?— Нет… Как это случилось?— Ева, это она была.., была лунатиком… Это она вставала ночью… Ее нашли.., сегодня утром, на железной дороге…Ева сразу же раскрыла глаза и закричала:— На железной дороге?!— Да…— А мне всю ночь снилась железная дорога, Виктор…— Как это странно…Потом я говорил ей все эти обычные слова, которые говорят в подобных случаях…Пустые слова, которые произносят для утешения.., и которые никто не слышит, даже сам говорящий…Это заняло не так уже и мало времени…Затем пришла Амелия и выполнила свою роль плакальщицы.Сработал, так сказать, предохранительный клапан.Ева рыдала на руках своей старой служанки.Я отступил в глубь комнаты. Смотрел, как они плачут, и с грустью думал, что мне здесь больше нечего делать! Глава 14 Расследование было недолгим.Пришли два апатичных полицейских инспектора, задавали нам расплывчатые вопросы.С точки зрения юстиции в этой драме все было в «порядке».Экспертиза установила, что Элен была сбита поездом в положении стоя, что исключало возможность убийства. Во-вторых, никто в доме, исключая инвалида Еву, в ее исчезновении материально заинтересованным быть не мог. Так что эта сторона дела совсем отпадала. Нельзя же было рассматривать в роли потенциального убийцы женщину-паралитика!«Несчастный случай вследствие нахождения погибшей в состоянии сомнамбулизма» — таково было официальное заключение проводивших расследование. Заключение довольно тонкое. Полицейские воздержались от слов иного порядка и не стали рассматривать версию самоубийства, несколько шокирующую в том случае, когда покойник располагал большими денежными средствами.Похороны Элен состоялись через три дня. Людей было мало. Амелия, доктор Буссик, несколько пожилых соседей — вот, пожалуй, и все.Выходя с кладбища, доктор взял меня под руку, как старый друг.— Можно вас проводить? — спросил он.— Отчего же нет, доктор… Метров пятнадцать прошли молча. Потом, высвободив руку, он остановился.— Скажите мне, господин Менда, вы не находите, что жизнь слишком парадоксальна?.. Вы приезжаете мне сообщить о кризисах младшей сестры, а исчезает старшая…Я колебался: оставлять ли доктора в его заблуждении?— Послушайте, доктор Буссик, я хочу сделать вам одно признание…— Говорите скорее! Я хотел бы умереть от чего угодно, только не от любопытства, мой дорогой друг!— Так вот, насчет кризисов Евы…— Что?Со своим животом, бородкой и пылом доктор был хрестоматийным провансальцем!— Я считаю, — продолжил я, — что кризисы эти были сотворены Элен… Доктор хитро прищурился:— А вы что, воображаете, я об этом не думал?— Я отдаю себе в этом отчет…Вот почему я и заговорил сейчас с вами на эту тему… Я думаю, что у бедной Элен нервная система была совершенно подорвана… Она пробовала отомстить за себя своей сестре, представив ее симулянткой… И поскольку ей это не удавалось…— Все это очень грустно, вздохнул доктор. — Однако жизнь проста, когда не принимаешь ее слишком всерьез. Разве это так сложно понять?..Жгло солнце.Амелия семенила впереди нас.Это было единственное черное пятно во всем этом жизнерадостном пейзаже.— А вы, мой дорогой друг, — спросил у меня доктор, — что вы теперь собираетесь делать?— Упаковывать чемодан, доктор… Что мне еще остается?— Желаю вам удачи, молодой человек! Мы расстались на перекрестке. После недолгого колебания я ускорил шаг и догнал Амелию. Мы шли молча. Что мы могли сказать друг другу? Мы все время молчали, когда были рядом, со дня нашего знакомства. Понурые, вспотевшие, мы подошли к воротам нашего особняка. Ева сидела в коляске на крыльце. На ней было черное платье.Лишь только я увидел Еву, сердце мое сразу же сжалось.Издалека она показалась мне такой слабой и беззащитной!Она ведь была бесконечно одинока.Этот дом без стиля, с патио и китайской крышей, парком и холмом, показался мне вдруг мрачной цитаделью-спрутом, где она была пленницей.Да, Ева в своей печальной коляске, в черном платье и со своим состоянием, которое не давало ей счастья, была олицетворением беспредельного одиночества.— И зачем она только родилась? — вздохнула Амелия.Я уже не мог больше владеть собой. Схватившись руками за ограду и прислонившись к ней лбом, я зарыдал. * * * Амелия с удивлением смотрела на меня. Такого она от меня не ожидала.— Ну входите же! — тихо сказала она. — А то еще люди увидят ..Я прошел к крыльцу под ласковым и спокойным взглядом Евы.Она протянула мне руку, привлекла к себе, обняла за талию и положила голову мне на грудь.— Вы ее так любили, — вздохнула бедняжка.— Я не по ней плачу, Ева… Я плачу из-за вас… Она сразу же подалась назад, рука ее упала на колесо каталки.— Вы это искренне, Виктор?— Да…Я погладил ее волосы, осторожно, нежно. И, ничего не сказав, пошел собирать свои вещи.Я упаковал все в два чемодана. Комната моя, хотя и была залита солнцем, приобрела вдруг в моих глазах очень печальный вид.Так много воспоминаний было связано у меня с ней!..Когда я спустился вниз, Ева была в патио. Она ждала меня и, как только я появился, сразу же уставилась на чемоданы.— Вик! — крикнула она. Я подошел к ней.— Что это значит? Вы.., вы уходите?— Конечно. Вы прекрасно понимаете, что мое пребывание под этой крышей отныне невозможно!— Что вы говорите! Невозможно… Почему невозможно? Вы не можете убежать как трус! Вы не покинете меня…— Кто угодно скажет вам, что…— Я плевала на кого угодно, Вик! Я не хочу оставаться здесь одна!— У вас есть Амелия.— Это называется «есть»?— Видите ли, Ева, будет не совсем прилично, если я задержусь еще здесь. Меня сразу же примут за того, кем я отказывался быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28