то ли с запада на восток, то ли с юга на север...
– Увидеть месье Анджелино, – отвечаю. Я проглатываю слюну. У меня в горле как будто пачка ваты.
Ее улыбка становится шире.
– Вы, должно быть, ошиблись этажом, – отвечает она. – Во всяком случае, я не знаю человека с таким именем.
– Вы в этом уверены?
Ее улыбка мгновенно исчезает.
– Но, месье... – строго говорит она.
– Ладно, – быстро перебиваю я. – В таком случае я хочу сказать пару слов месье Дюпону.
– Кто его спрашивает?
– Двоюродный плетень забора Люка; того самого, у которого на велике нет клапана. Понимаете, что я хочу сказать?
Ее классически прекрасное лицо краснеет, и она собирается резко захлопнуть дверь, но я привык к таким реакциям, и моя левая нога блокирует створку.
– Ну знаете! – возмущенно кричит она. – Вы нахал! – Она оборачивается и зовет: – Шарль!
Появляется здоровый малый. Он похож на футбольного вратаря и, как вратарь, одет в свитер со скатанным воротом.
Его волосы подстрижены бобриком, нос немного набок, глаза маловыразительны. – Я тут, – говорит он.
– Займись этим человеком, – велит прекрасная брюнетка. – Мне не нравятся его манеры...
Она отходит от двери в прихожую. Вратарь смотрит на меня.
– Вам кого?
– Месье Дюпона.
– Это я, – заявляет он.
– Я так и думал, – усмехаюсь я.
– Так чего вам надо?
– Мы можем поговорить?
– О чем?
– О том, о чем вы знаете, и о том, о ком вы думаете... За этим я и пришел...
Насмешка и ирония до него доходят туго. Он хмурит брови, спрашивая себя, издеваюсь я над ним или что...
Я переступаю через порог.
– Заходите, – говорит он запоздало. – Мне нужно срочно поговорить с Анджелино, – заявляю я. – И чем скорее я окажусь перед ним, тем быстрее вы избавитесь от моего присутствия.
– Анджелино? А кто это такой? – удивляется он. Красавица выражала свое изумление просто великолепно. У этого примитива так не получается. Он так же силен в искусстве притворства, как грудной младенец в игре в белот.
– Не притворяйтесь удивленным, – ворчу я. – Бегите сообщить итальяшке, что один его кореш хочет ему сообщить нечто ультраконфиденциальное.
– Это... это сделать трудновато, – говорит он. Мои нервы не выдерживают.
– Зато это легко, – отвечаю я и бью его кулаком в пузо. Вратарь складывается пополам. Он не ожидал, что разговор при мет такой оборот.
Не давая ему времени прийти в себя, я отправляю свое колено в его причинное место. Он визжит как поросенок и валится на пол. Я кончаю с визгом ударом каблука по шее.
Хотя это маленькое представление было быстрым, оно произвело некоторый шум, тем более что вратарь при падении опрокинул вешалку.
Вновь появляется сирена с огненными глазами. В руке она держит пистолет, который, кажется, намерена использовать против меня.
– Стоп! – кричу я. – Вокруг полно народу, девочка? Выстрел привлечет внимание и доставит тебе массу неприятностей, особенно если попадет по назначению.
Она стоит неподвижно, держа палец на спусковом крючке. Если тот чувствителен, то в самое ближайшее время со мной может случиться небольшая неприятность.
Внезапно я падаю вперед.
Она стреляет. Пуля рикошетом отлетает от стены.
Я качусь, как бочка, в ее сторону и сбиваю ее с ног. Именно в этот момент она открывает огонь снова.
Мне удается вывернуть ей руку, и пули летят в плиточный пол. Наконец я вырываю пушку из ее пальчиков.
– Ладно, – говорю, – а теперь побеседуем. Она не отвечает и прикусывает свое запястье, глядя в одну точку. Я прослеживаю за направлением ее взгляда и замечаю, что одна из пуль случайно влетела в затылок вратаря. Впрочем, случайно или нет, ему от этого не легче.
– Я его убила, – недоверчиво говорит она.
– Что-то вроде этого, – подтверждаю я. – Вот что бывает, когда красивая женщина начинает играть с огнестрельным оружием.
– Шарль, – бормочет она.
– Звать его бесполезно, – объясняю я ей. – Я еще ни разу не видел, чтобы покойник беседовал с дамой.
Сунув в карман ее пушку, я встаю на ноги и галантно протягиваю красавице руку, чтобы помочь ей подняться. Она, не подумав, берется за мою клешню, но, встав, отдергивает руку так быстро, как будто это гремучая змея.
– Я вас арестовываю по обвинению в убийстве, – объявляю я самым что ни на есть служебным тоном.
Я говорю себе, что девочка в квартире одна. Если бы тут был кто-то еще, он бы обязательно вылез после морской битвы такого масштаба. А раз она одна, я воспользуюсь этим, чтобы ее исповедовать.
– Где Анджелино? – спрашиваю я ее.
– Я не знаю... о ком вы говорите, – бормочет брюнетка. Вовремя спохватилась!
– Я говорю о толстом макароннике, у которого есть жена с очаровательным именем Альда.
– Не знаю такого.
Тут меня охватывает ярость, а в таких случаях я похож на вышедшую из берегов Гаронну: сметаю все на пути.
Забыв про пол и красоту собеседницы, я влепляю ей двойную пощечину – туда-обратно, – которая оглушает ее и заставляет пошатнуться. Я хватаю ее за плечи в тот момент, когда она начинает падать.
– Где Анджелино? – повторяю я. Она мотает головой. Упрямая девчонка.
– О'кей, – говорю, – я знаю занимательные трюки, делающие красивых девушек очень разговорчивыми. Таща ее за руку, обхожу квартирушку. В ней две спальни, кухня, столовая, гостиная и ванная. На кухне и на столе в столовой стоят бутылки кьянти. Хорошенько поискав, нахожу пару ножниц.
– Приди в себя, – говорю я девчонке, – и раскрой пошире уши. Предлагаю сделку: или ты ответишь на мои вопросы, или я обрежу тебе космы по самую черепушку. Ты уже видела лысых шлюх? Если нет, могу уверить, что зрелище малопривлекательное.
Я хватаю малышку за волосы.
– Нет, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35