Он и толстяк Том.
– Этого помню, но неважно. В данный момент они должны где-то отлеживаться. Дай мне их адрес и рекомендательное письмо, чтобы меня не встретили пушечным залпом. Тебе они больше не нужны, а мне могут пригодиться. С оплатой их услуг, естественно.
Грета мне сообщает, что ее ломовики отсиживаются в магазине канцтоваров на улице Шмен-Вер. Она пишет на листке бумаге следующее сообщение цифрами:

3 – 29 – 17 – 16 – 13 – 15 – 11 – 20 – 6
17 – 18 – 10 – 12 – 1 – 9 – 29
19 – 1 – 15 – 1 – 15 – 20 – 16 – 15 – 10 – 16

Я заглядываю через ее плечо.
– Ты не ломаешь себе мозги над шифрами. Простая замена буквы цифрой, соответствующей ее порядковому номеру в алфавите, – старый, как пирамиды, трюк!
– Важна не сложность кода, – возражает она, – а то, чтобы они знали, что это исходит от меня.
– Ладно. Скажи, как ты нашла этих бандитов?
– Это Ганс Штрейн...
– Кто?
– Фару, если тебе так больше нравится. Он взялся найти подходящую шайку.
– А где ты откопала Фару?
– Это был мой друг. Он дезертировал из германской армии после кражи...
– А! Прекрасно... Как же он мог принять меня за Мануэля, если знал его?
– Он его не знал. Мануэль не был шефом, как ты предположил. Именно он украл лампу, а потом – здесь ты угадал правильно – не захотел передавать ее нам. Мы установили, что он снял квартиру под вымышленным именем, и поняли, что BZ 22 он спрятал там. Мы хотели действовать без банды, чтобы избежать новых осложнений, но произошла ошибка, о которой ты знаешь...
– Еще бы мне о ней не знать!
– После этого в газетах появилась твоя фотография. Мануэль понял, что происходит, и смылся. Мы ничего о нем не знали, пока он не вступил в контакт с нашими службами, чтобы предложить купить у него лампу с газом. Все произошло так, как ты думал, только нож потеряла не я, а Штрейн. Мы купили эти вещи во время испанской войны...
– Ты не пропускаешь ни одной драки! – усмехаюсь я.
– Ни единой.
– Ладно, можешь идти! И постарайся впредь играть честно, иначе эта драка станет для тебя последней... Завтра утром позвонишь мне. Я передам тебе мои инструкции. Если тебе вдруг захочется устроить мне подлянку, обратись к своей памяти и постарайся вспомнить точные выражения нашей записанной беседы.
Я помогаю ей надеть манто и выставляю за дверь.
Оставшись один, я разворачиваю сверток, переданный мне Берлие. В Нем лежат две гранаты и пистолет-пулемет с запасным магазином.
Этот чертяка умеет делать неординарные новогодние подарки.
Я надеваю пальто и иду в сторону площади Бастилии. Мне не терпится встретиться со стариной Фрэдом!
Глава 21
Я безо всякого труда нахожу торгующий газетами и канцтоварами магазинчик, где, как кажется, обретаются остатки «кенгуру». Меня принимает старуха в нашейном платке. Лавочка такая же грязная, как она.
– Привет, мамаша, – говорю я ей. – Мне тут надо сказать пару слов господам, которые должны быть неподалеку.
Она принимает удивленный вид коровы, которой показывают фильм о железной дороге.
– О чем вы говорите?
– Ну, мамаша, не ломайте из себя Сару Бернар, я же не директор «Комеди Франсез»!
Я в затруднении, потому что зараза Грета забыла дать мне пароль. Как убедить эту старую перечницу?
– Мне надо увидеть Фрэда, у меня для него письмецо.
– Фрэда?
Достаю послание Греты и кладу на прилавок с газетами.
– Раз вы во мне сомневаетесь, вот верительная грамота, а я пойду глотну свежего воздуха. Покажите это Фрэду.
Я выхожу прежде, чем она успевает начать нести всякую ахинею.
До чего же люди недоверчивы в наши времена!
Когда я возвращаюсь, она улыбается.
– Пойдемте.
И ведет в заднюю часть лавочки. Там полно связанных газет, а в углу стопка старых пыльных книг. Старуха поднимает половик, и появляется винтовая лестница.
– Спуститесь один?
– Ну конечно, мамаша, не ломайте себе кости на такой крутизне. Я найду дорогу.
Начинаю спуск по извивающейся лестнице. Грохочет она так, будто бегемот гуляет по цинковой крыше.
Дойдя до нижней ступеньки, я достаю мою зажигалку, потому что там темнее, чем в траурных трусах негра.
Включаю ее и как раз в тот момент, когда появляется маленький огонек, слышу легкий шорох сзади. Оборачиваюсь. Единственное, что я вижу, это кулак, но его я вижу хорошо Он летит прямо на меня. Я отскакиваю в сторону, но он все-таки крепко меня задевает. Он попадает мне в щеку и, такое впечатление, прошибает чайник насквозь. Спорю, что моя голова станет браслетом для этого неизвестного боксера.
Я роняю зажигалку и становлюсь на четвереньки. Лично мне зажигалка не понадобится долго! Этот тип установил на моем портрете такой светильник, что владельцы всех забегаловок Парижа и окрестностей могут только присвистнуть от зависти. Слышу шумное дыхание. – Эй, Фрэд! – говорит голос. – Включи свет, я его сделал.
На потолке зажигается электрическая лампа, затмевающая мой личный фонарь. Передо мной стоит толстяк, которого я видел в Везине.
– Так это ты, Том?
Он смотрит на меня и, кажется, ничего не понимает.
– Разрази меня гром! Ну и крепкая же голова у этого парня! – восклицает он.
– И не говори, – отвечаю. – Это оттого, что моя мать, когда была беременна мною, ела одни камни...
– Сейчас проверим!
Он подходит.
– Оставь его, – приказывает спокойный голос Фрэда.
– Оставить?! Сначала я ему так навешаю, как его еще никто не обрабатывал.
– Оставь! – настаивает Фрэд.
Фрэд стоит в дверях. Он элегантно одет в домашнюю куртку, его шею охватывает желтый шелковый платок.
– Еще чего! – протестует. Том. – Этот гад замочил Фенфена! – И добавляет: – Фенфен был моим корешком, и я очень любил этого клопа!
Я понимаю, что Фенфен – прозвище карлика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44