– Вы отвезете няню с ребенком, – говорит он и вынимает из кармана бумагу. – Доставите их по этому адресу и там оставите. Ночь проведете где хотите, а сюда приедете завтра, скажем, к девятнадцати часам.
Я изображаю радость от короткого, но скорого отпуска.
– Месье, – бормочу я, – прошу прощения, но не могли бы вы выдать мне авансом сотню франков? Это меня бы очень устроило, я... э-э... Вы понимаете?
Такие маленькие детали придают образу особую правдоподобность. Если у Вадонка Гетордю еще оставались какие-нибудь подозрения на мой счет, то они только что развеялись.
Он достает бумажник и протягивает мне купюру.
– Большое спасибо, месье, – благодарю я.
– Еще один момент, – перебивает он. – Завтра будьте в парадной ливрее. Его превосходительство отправится на официальный прием.
Я снимаю фуражку:
– Слушаюсь, месье.
– Хорошо. Идите помогите няне.
Я возвращаюсь в холл, где Клэр Байе ждет меня с младенцем на руках, беру чемодан хорошенькой няни, чемодан мальца и веду мою очаровательную пассажирку к машине. Укладывая вещи в багажник под ледяным взглядом Вадонка, слышу доносящийся из дома пронзительный крик.
Я смотрю в ту сторону, но Вадонк, улыбаясь, качает головой.
– Не волнуйтесь! – говорит он. – Это радио. Сейчас передают детективную пьесу.
Его объяснение говорит о не слишком богатом воображении, но я делаю вид, что оно меня удовлетворило.
И вот мы в пути. Я смотрю на бумагу, переданную секретарем, и читаю: «Кло Флери», Верней-сюр-Авр. Я еду в направлении Сен-Жермена, чтобы выехать на западную автостраду. Клэр с мальцом села сзади. Он молчит.
– Он спит? – спрашиваю.
– Да.
– Вам не трудно пересесть вперед?
– Зачем? – удивляется (или притворяется удивленной) Клэр.
– Я терпеть не могу все время смотреть в зеркало заднего обзора. Кроме того, это опасно. Если бы вы сидели рядом со мной, мне не пришлось бы смотреть на вас в зеркало.
Поскольку она не отвечает, я настаиваю, бросив на нее через плечо самый что ни на есть бархатный взгляд:
– Подумайте о своей безопасности и о безопасности доверенного вам ребенка, Клэр.
– Без фамильярностей! – сухо отрезает она. – Терпеть не могу лакеев, строящих из себя покорителей сердец. Что называется – по всей морде. Как она меня отшила, эта малышка! Сердитая красотка... Жаль, она мне приглянулась. Я всегда любил все красивое. Я гоню в сторону Нормандии. Это не та провинция, где я появился на свет, но все равно приятный уголок. Молчание давит мне на нервы. Эта сильнее меня: когда в моем жизненном пространстве оказывается красивая куколка, я никак не могу молчать. Через десять километров я нахожу тему для беседы.
– Мне кажется, мы попали в странное место, а? – говорю я. – Эти алабанцы веселые люди.
– Это верно, – соглашается Несравненная. – Лично я нисколько не расстроена отъездом из этого мрачного дома.
Она успокаивает малыша, который проявляет признаки нетерпения. Я смотрю в зеркало заднего обзора, очарованный ее нежными движениями.
– У вас никогда не было желания работать на себя? – спрашиваю.
– В каком смысле?
– Я хочу сказать: вам не хочется ухаживать за своим собственным ребенком?
– Я об этом думаю, – соглашается Клэр.
– Когда примете окончательное решение, дайте знать мне. Я вам с удовольствием помогу. Уверен, что у нас с вами получится нечто очень милое.
Она снова насупливается. Вы ни за что меня не убедите, что у нее нет парня, с которым она познакомилась совсем недавно, а потому хранит ему верность. В отличие от того, что воображают многие, верность – это не призвание, а каприз. Если девчонке нравится какой-нибудь парень, она кладет на него лапу и играет в эксклюзив. Она как будто связана контрактом. Не дает до себя даже дотронуться. Потом, однажды, малый ей надоедает и она превращает свою кровать в проходной двор. Но до того ломает комедию. Носит свои прелести, как священные реликвии. Не трожьте, это для него, единственного! Куколки любят кино и в жизни ведут себя, как героини с экрана.
– Вы помолвлены? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает она.
– Не хотите же вы сказать, что живете одиноко, как в пустыне Гоби?
– У меня есть подруга.
У меня перехватывает горло. Она сказала «подруга», да? В женском роде? Я попал на охотницу до розовой любви? Мадемуазель работает языком! Чисто женское занятие. Так она не скоро получит своего собственного мальца. Даже старикашка лет семидесяти пяти и то сделал бы пи-пи в носки от досады! Видеть такую красотку, как Клэр, и знать, что она потеряна для страдающего человечества! Да от этого свихнуться можно. Так и хочется взять посох паломника и идти в Лурд молиться о ее исцелении.
– Вы меня разочаровали, – удается мне выговорить. Ее это не расстраивает.
– Правда?
– Такая богиня, как вы, и вдруг пальцем... Это печально. Скажите, а вы никогда не пробовали с мужчиной?
– Пробовала, но результаты меня не удовлетворили.
– Это потому, что вам попался какой-нибудь доходяга. Хотя у каждого свои вкусы.
«Кло Фрели» – это миленький нормандский пансион, расположенный посреди парка на берегу Арвы. Заведение содержат две чистенькие старые девы, которые начинают кричать от восторга, едва увидев младенца. Они щекочут ему подбородок и придумывают для него экзотические имена, постанывая от восхищени.
Я удивлен, потому что этот приличный дом совершенно не соответствует тому, что я себе представлял. Я ожидал увидеть подозрительное место, но здесь, наоборот, все чисто, дышит здоровьем и покоем. Тихая провинция во всей ее прелести.
Пока Клэр обустраивает своего подопечного, я расспрашиваю одну из хозяек:
– Вы знакомы с его превосходительством?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31