— Но я мог прочесть его где-нибудь в другом месте.
— Это новая пьеса, еще нигде не изданная, написал ее один из членов труппы. Мы хотим ее поставить. Она называется «В темном коридоре». Там гангстеры заставляют одного человека работать на них, похитив его невесту.
— Как будто все это происходит со мной. В темном коридоре... Необходимо найти дорогу к выходу.
— Возможно, у тебя свои ассоциации. Пойду приготовлю кофе. И принесу тебе коньяк.
Очень бледная, она с трудом вышла из спальни. Я посмотрел на себя в зеркало и меня охватил ужас. Мое лицо было восковым, под тусклыми глазами темные круги.
Без сомнения, я был болен и психически, и физически. Если ко мне не вернется память, я сойду с ума.
Кто-то хочет избавиться от меня. Кто-то, кто боится, что я смогу его вспомнить. Это так, но вспомнить его необходимо.
Иногда раньше, при чтении особенно впечатляющей прозы и поэзии, я фиксировал свое внимание на местах, которые меня волновали. «...Наше вчерашнее не сможет озарить для нас, несчастных безумцев, путь к смертному праху...»
Откуда начать мне поиски моего вчера? Со смертного праха во дворе дома в Денфере?
Я почувствовал, что должен успокоить Соланж. Я нашел ее в гостиной, подошел сзади, взял за локти и поцеловал в затылок.
— Извини за эту последнюю сцену, детка. Я подумал, что ко мне возвратилась память, и очень разнервничался.
Она высвободилась, повернулась и поцеловала меня в кончик носа.
— Не волнуйся, Сим. Все наладится, правда.
Тут ее взгляд остановился на моей новой шляпе. Это была непромокаемая тирольская шляпа табачного цвета. Очень удобная.
— Мне нравится твоя новая шляпа. Но что ты делал? Где ты умудрился так испачкать пальто?
Я полностью забыл о грязи на пальто и не хотел волновать невесту этой историей с покушением.
— Шел завтракать, очень спешил и, переходя улицу, споткнулся и упал животом в лужу.
Она ощупала полу моей одежды.
— Упал, когда шел поесть?
— Я уже сказал.
— Но ты же завтракаешь до часу дня, а твое пальто еще не высохло.
— Потому что на улице мокро.
— Ты отдаешь себе отчет, что говоришь? Почему ты не хочешь мне все рассказать?
— Мне нечего тебе рассказывать. Поскользнулся и упал.
— Очень хорошо! Ну, если тебе так нравится...
Она обиженно поджала губы и удалилась на кухню. Через минуту молча вернулась оттуда, принеся мне коньяк и кофе.
За ужином разговор не клеился, мы были как будто на расстоянии и так оставалось до тех пор, пока я не проводил ее на репетицию.
— Когда мне заехать за тобой?
— Не беспокойся. Я смогу добраться сама.
— Буду здесь к десяти.
Взволнованный и расстроенный, я поехал по направлению к Денферу.
Я никак не мог выкинуть из головы образ Соланж. Мне всегда нравились ее искренность, великодушие, откровенность, ко сейчас я не мог избавиться от того, что несомненно уже слышал раньше произносимые ею фразы пьесы. В ее отрицании была, конечно, искренность, но я подумал, что искренность ее была наигранной. На то она и актриса.
Я без труда отыскал этот дом и затормозил рядом. Двор — прямоугольник двадцать на пятнадцать метров, окруженный магазинчиками и складами с трех сторон и четвертой своей стороной выходящий на длинную, плохо освещенную улицу. Двор был еще темнее, к кирпичной стене крепилось только два слабых розоватых фонаря. Во двор выходило три подъезда с дверьми достаточно широкими, чтобы прошли два человека и еще пронесли что-нибудь бесчувственное.
Оказалось нетрудно отыскать квартиру Ритоны. Он сидел в своей комнатке, согнувшись над уроками. Его мать не возражала, чтобы мальчик пошел мне помочь. Ритона был очень рад оторваться от занятий.
Уже около входа во двор я объяснил ему:
— Пытаюсь узнать, как я сюда попал. Ты спрашивал своих друзей?
— Да. Четверо ребят все видели. Они убежали, потому что испугались, увидев вас лежащего, как труп. Рядом с вами были два каких-то типа. Когда эти люди заметили моих товарищей, они подбежали к машине и на всей скорости уехали.
— Почему же твои товарищи не помогли мне?
— Они думали, что вы умерли. Тут ночью недавно обнаружили труп на этом же месте. Еще подумают, что ребята сами... а?
— Вы сообщили о том, что нашли меня, в полицию?
— Нет, ни слова. В этом районе полицию зовут только в крайних случаях.
— А твои друзья смогут опознать этих людей?
— Нет. Было уже поздно и туман, поэтому их лица не были видны. Но один был очень высокий, а другой маленький и плотный. Также ребята не смогли запомнить и номер машины, но они уверены, что это черный «ситроен». Больше они ничего не знают.
— Как бы то ни было, они спасли мне жизнь. Возьми вот это. И не возражай. Поделишься с ними.
Ритона с изумлением смотрел на двадцать купюр по десять новых франков. Он пробормотал:
— Послушайте, мсье. Я дам каждому из них по двадцать пять, а остальное отнесу своей маме. Можно?
Я потрепал его по волосам.
— Молодец, Ритона. Ты вырастешь хорошим человеком. Когда-нибудь я приеду к тебе в гости.
Я ушел. Более или менее, но что-то прояснялось. Два субъекта в черном «ситроене», должно быть, привезли бесчувственного детектива Брессона во двор. Чтобы не испачкать кровью машину, они уже во дворе ударили его кинжалом. Ведь холодное оружие не создает шума. Они приготовились то же сделать со мной, но судьба решила иначе — внезапное появление играющих в индейцев ребятишек заставило их немедленно скрыться. А сейчас они полны решимости покончить с незавершенной задачей, прежде чем я вспомню то, чего они не хотят, чтобы я вспомнил.
Думая об этом, я перешел улицу и направился к своей «симке». Черный «ситроен» вылетел, как метеор. До этого длинная улица была абсолютно пуста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26